Вячеслав Перекальский - Солнце в кармане

….А вы Заигрались, Кейн. Заигрались в банальную прибыль. В "Пустое Место"!

"Пустое Место" это место, где была картина, "тень" картины, площадь. Где обои менее выгорели, или — какое-то невнятное затемнение. Уже в который раз все поменялось в квартире — сменились обои, мебель и хозяева. И ничто, кажется, не говорит, не ведёт, не привлекает к тому месту — как то в случае с местом "Святым". Но есть чувство затемнения, утраты. И не тянет в то место смотреть. Место пустое — чужое место — может и было когда-то святым, но "святость" ушла вместе с былыми хозяевами. Либо сами они стали другими, что-то поменяли, кого-то предали…. И осиротело место, стало другим — сирым, ненужным… одним словом — "Пустое Место".

— Вы ошибаетесь. Я не играю в подобные игры.

— Не играете, но доигрались. Погиб Александер Йенс.

У Кейна кольнуло в груди. "Александер, старый дурак, друг, — куда ты полез?". Боль в груди не утихала, но Элдридж продолжал стоять ровно, лишь бледность покрыла его лицо.

— Да… но это были его игры…. Жаль.

— Перестаньте, — это были ваши общие игры. Связанные с дополнительным приработком. Большим приработком…. Но оставим это.

За остальную игру — большое спасибо. Чем вы намерены заниматься дальше?

— По плану: работать над загадками русского Маслова и накладывать их на загадки Тесла. Будем искать решения.

— Прекрасно. Там, на объекте и оставайтесь. Пока не улягутся волны. Я с вами свяжусь. А сейчас мне надо идти.

Мне хочется посмотреть в глаза нашему противнику. Одному из главных. По-крайней мере, самому инициативному из Российских руководителей. Который еще старой школы, не из новых, что умеют только громко жрать и гадить….. Мне хочется увидеть этого человека, таких мало осталось. Даже у нас. У них — последний, наверно. Так много можно понять по живым глазам, чего нет в фоторепортажах и телепоказах!

Идете, Элдридж. Пока еще ваши счета будут пополняться.

Берлин.

Искушение

Они шли на встречу по строго выверенным секретарями часам. Шли в сопровождении, но оно шло позади, что создавало иллюзию их неспешной бесцельности. Они встретились в заранее обусловленном месте в полукруглом зале, рядом со столиком, на котором стояла ваза с фруктами и водой для участников конференции. И всё совершенно случайно, как и договаривались.

Встретившись, они улыбнулись, раскланялись и пожали друг другу руки. А Большой Босс, к тому же взял из вазы большое аппетитное яблоко и протянул Русскому — то ли противнику, то ли союзнику, но всегда — уважаемому врагу. Тот кивнув, поблагодарил и, взявшись за яблоко потянул. Да не тут-то было! Большой Босс крепко схватил кончиками пальцев, и не отпускал яблоко. Но русский ничуть не удивился сопротивлению, а просто вывернул округлый предмет из цепких пальцев и вонзил в него зубы. С хрумканьем и наслаждением.

Американец, ухмыльнувшись, спросил:

— Помнится как-то один премьер не смог перелететь Атлантику?

— Порой больно широка та Атлантика — не сил ни хватит, ни желания…

— Да, но это вызвало широкий резонанс. А сколько критики!

— Критики… что возомнили! Забыли, для чего их вообще до печати допустили. Забылись, кто их ебет и кормит.

Большой Босс прокашлялся от такой прямоты.

— Вообще всякая критика, — профессиональная, — кинокритики, литературоведы, научные оппоненты, — все они призваны для того лишь, что бы оправдать Любой Продукт любого творчества. Найти в нём смысл. Не так ли?

— М-да… Но, вот — пример. Собрались люди, весомые люди, и заслушали докладчика. Решили, что, где и почём. Доклад одобрили, а докладчика отправили на защиту диссертации, изъяв предварительно из его доклада сведения, касающиеся секретности.

А учёная братия взяла, да пошла в скрытую оппозицию. Взяла да и раскритиковала ту диссертацию, мало того — высмеяла. А соискатель молчит, возразить весомо не может — секретность! А они еще пуще изгаляться, хотя знают — не с улицы человек пришел. Вот такие они — критики.

Большой Босс продолжал свое:

— Но, согласитесь, что не всегда и не все такие. Поиски смыслов — вот задача настоящего, а значит критического ума. Мы, мир, нуждаемся в критике. Ведь часто даже великие ученые, достигнув какого-то либо результата в ходе своих — без разницы в какой сфере, — исследований, не могут сообразить, понять, помыслить — "домыслить акт творения". Ибо сами часто сливаются с самим процессом своего эксперимента-исследования, что просто необходимое условие самого проведения исследования.