Владислав Покровский: Кривое зеркало реальности. Cборник рассказов

Ответ мне неизвестен. Да и трудно ответить на этот вполне дурацкий вопрос, ибо там, где начинают действовать ирреальные, иррациональные сущности, там трудно отыскать логическое решение.

Поэтому я вдыхаю, слезаю с байка, ставлю его на упор, отряхиваю одежду и медленно иду к месту, которое ненавижу более всех в этом мёртвом городе. Иду, а в руке моей как назло нет ни гранаты, ни заряда тротила, только наган да нож верный, но чем они помогут против стен? Я иду, а в глаза мне так и бьёт уродливый яркий тошнотворно розовый цвет вывески над заведением, так и лезут, так и маячат розовые с рюшечками занавесочки, нежно-телесного цвета карнизы, рамы окон, фонари по бокам прохода, источающие светло-голубоватый свет, выполненные в неизвестном мне стиле решётки на невысоком заборе и парапетах, а в ушах так и звенит проклятая музыка, которая так и не изменилась ни с того "тогда" ни сейчас. Я иду ко входу… надеясь неизвестно на что… Протягиваю руку к двери…

И тут она распахивается мне навстречу.

И я, оторопев и замерев, смотрю в знакомые и милые глаза.

— Лика, это я! — крикнул Кристофер, входя и закрывая за собой дверь. — Ты дома?

Не дожидаясь ответа, он прошёл на кухню, положил на стол пакет с продуктами, включил на полную мощь охладители — на улице температура перевалила за сорок градусов и останавливаться, похоже, не собиралась — после чего вернулся в коридор и стал переодеваться.

— Лика? — крикнул он ещё раз, погромче. — Ты здесь?

Ответом было молчание…

Пожав плечами, Кристофер вернулся на кухню, разобрал продукты, быстро порезал салат и на скорую руку перекусил, остатки поставив в холодильник, туда же убрав мясо и яйца с зеленью, Лика потом приготовит жаркое. В её руках кусок сырого мяса превращался в обладающий поистине волшебным вкусом хорошо зажаренный и мастерски приготовленный "кирпичик" с нежной золотисто-коричневой корочкой. Это было мастерство, это был природный талант, которым Кристофер не обладал, он умел делать разве что отбивные, причём с одной стороны пригоревшие, а с другой — с кровью.

Убрав на кухне и тщательно перемыв всю посуду, Кристофер тихо поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж, уже поняв, что Лику как всегда сморило при такой жаре, и она решила вздремнуть, и рассчитывая тихо подкрасться и…

Открыв дверь в их спальню, Кристофер нерешительно замер на пороге — девушки нигде не было, кровать не была смята, только на столике для туалета были сдвинуты косметические наборы, словно Лика красилась впопыхах, забыв расставить затем всё обратно (к удивлению Кристофера во многом она оказалась даже ещё более аккуратной и педантичной, чем он сам), и на покрывале виднелось что-то небольшое, белое, похожее на вырванный из блокнота листок. Потоптавшись на пороге, Кристофер решительно вошёл, схватил листок и впился взглядом в написанные быстрым почерком слова: "Милый, тебя не дождалась, сгорела от скуки и от желания одна вот на этой самой кровати. Заходил Вик, просил помочь ему, посидеть с его ребёнком, пока он будет в каком-то месте, а потом обещал отвезти в одно хорошее местечко, которое находится как раз недалеко от его дома. Если приедешь до вечера, мы будем там. Это на углу улиц Лилиан и Байхем. Целую, люблю и тоскую по тебе, мой герой…". Швырнув бумажку обратно на кровать, Кристофер задумчиво почесал подбородок, вышел из спальни, размышляя о чём-то своём, и тут его взгляд совершенно случайно упал на собственноручно составленный им календарь: семнадцатое число, пик послеобеденной активности одурманивающего излучения!

Нет! Только не это!..

Застонав, Кристофер бросился обратно в спальню, выдвинул все ящики Лики и стал в них рыться, судорожно раскидывая лежавшие в них вещи; пересмотрев все ящики, он повертелся на месте, отыскивая одну важную вещь, не нашёл и бросился на первый этаж, в гостиную, в коридор, в гардеробную, шалея от надёжды и холодея от ужаса, если надежда окажется бесплотной. Перерыв всё вверх дном и немного успокоившись, Кристофер выскочил в гостиную и вдруг замер, как вкопанный, весь моментально покрывшись ледяным липким потом безысходного ужаса: на столе в центре гостиной, аккурат посредине его, на самом видном месте, будто насмехаясь, лежала та самая вещь, которую Кристофер отчаянно искал и страшился найти, — защитный обруч, который он специально сделал для Лики усиленным, чтобы нейтрализовать воздействие излучения на её податливый мозг. Медленными неверными неровными шажками он подошёл к столу и взял обруч в руки, повертел его рассеянно, рассматривая, а потом с диким воплем зашвырнул куда-то в угол. Несколько часов! Несколько часов Лика находится без защиты под воздействием пиковой мощности излучения, от которой её, честно говоря, вряд ли защитил бы даже усиленный обруч. Поэтому Кристофер и вернулся до полудня, чтобы переждать этот пик дома, в защищённом пространстве! Поэтому он и надеялся, что его довольно легкомысленное сокровище, которое он полюбил всем сердцем, никуда не упорхнёт… Какого дьявола?! Что заставило её снять обруч?! Только сейчас заметив ещё один листок бумаги, лежавший под обручем, Кристофер развернул его и замер, поражённый ещё глубже в сердце, вчитавшись в короткие слова: "С любовью. Виктор". Эти слова сразили его наповал. Любой мести можно было ожидать от него, особенно когда он узнал, что его бывшая девушка и бывший друг вместе, но такой жестокой и беспощадной… Это было немыслимо! Задрожав от ярости, южанин закричал и изо всех сил ударил кулаком по столу. Глядя, как разламывается прочная стеклянная ударостойкая поверхность, как бегут по его рассечённой осколками ладони ручейки крови, он вдруг отчётливо понял, чего ему сейчас хочется больше всего. Метнувшись обратно в коридор, он быстро оделся и, надев обруч, стремительно вбежал из дому, прямо под палящее солнце и убивающее излучение.