Енё Рэйтё - Тайна алмазного берега

Альфонс Ничейный вздохнул.

– Ладно… Если уж Ламетр отпускает тебя на все четыре стороны… Твой грех предо мной не больше. Прощаю тебя, Катарина.

Настал мой черед, ее ангельски прекрасное лицо обратилось ко мне. Господи, да по сравнению с тем, что выпало на долю других, ее проделки со мной – сущие пустяки!

– Я все прощаю! – сказал я.

– Я тоже, – кивнул Матеас. – Спросите Андреса – может, и он простит. Он ведь очень любил вас.

Дальнейшее произошло так быстро, что мы не успели вмешаться. В руке Матеаса блеснуло что-то… Сверкнул огонь, раздался грохот выстрела…

Дьявольски прекрасная графиня упала с простреленной головой.

В самый сезон дождей, когда море сияет необычным зеленоватым отсветом, а по поверхности его прокатываются белые гребешки волн, мы предали земле останки самой жестокой женщины на земле. Похоронили ее честь по чести, нельзя держать зло против мертвого человека.

Геолог Фразер в сопровождении туземцев присоединился к нам аккурат в тот момент, когда мы с непокрытыми головами обступили свежую могилу.

– Кого вы похоронили?

– Одного грешного человека.

Альфонс Ничейный вырезал на надгробной дощечке надпись:

Матеас отращивал бороду, чтобы предстать перед преступницей в облике покойного Андреса. На другой день он чисто выбрил лицо и исчез.

Куда он мог податься в этом диком, безлюдном краю, жив ли, мертв ли – как знать. Больше о нем не было ни слуху, ни духу.

– Убила моего лучшего друга, и все же я не смог расстаться с ней… Столь сильна была власть ее красоты. Из графа Ла Рошеля я превратился в бездомного скитальца.

Мы сидели в большом баркасе, поскольку дальнейший путь наш лежал через море, и Альфонс Ничейный говорил и говорил – тихо, словно самому себе. За бортом перекатывались светло-зеленые прозрачные волны с мягким бело-пенным оперением… Под сероватым небосводом низко кружили чайки. Знойный юго-западный ветер лишь колыхал разогретый воздух, не принося облегчения. Длинные листья – опахала прибрежных пальм – время от времени вздрагивали подобно крылышкам умирающих бабочек. Сердце в таких случаях бьется неровно, тревожно. Так действует на человека сирокко.

Хлещи сейчас дождь стеной, пожалуй, нам было бы легче. Но иногда ливень объявляет перерыв на долгие часы, и с юго-запада тянет сыростью; это не ветер, а токи душного, чуть подрагивающего воздуха…

– В Южной Америке, – рассказывал Альфонс Ничейный, – я случайно встретился с испанским музыкантом, земляком Катарины. От него я узнал, что девица еще пятнадцати лет от роду отбилась от рук. В селе ее собирались побить камнями, так как один парень, влюбленный в нее, из ревности заколол ножом сельского учителя. Потом она сбежала с врачом, который из-за нее бросил семью. Этого врача – совершенно опустившегося – в последний раз видели в Барселоне, где он умирал в больнице. Его отравили.

«Кто его отравил?» – поинтересовался я у музыканта.

«Я, сударь. Оттого и пришлось мне спасаться в Южной Америке».

«Но… зачем вы это сделали?»

«Катарина всему виной. Она подбила меня на преступление, уверяя, будто не любит этого врача. А когда я помог ему отправиться на тот свет, она меня бросила и прихватила с собой все мои деньги. Мне долго пришлось скрываться, а потом я услышал, что она вышла замуж за некоего Андреса Матеаса»…

«Отчего же вы не сообщили в полицию?»

«Я любил ее»…

– Вот какая она была, Катарина… – завершил Ничейный свой рассказ. – Я покинул ее. Те немногие средства, что еще были у меня, оставил ей. Сам я с тех пор живу под кличкой «Альфонс Ничейный», так как графа Ла Рошеля преследуют за убийство Андреса Матеаса. Я объездил вслед за Катариной весь свет, но так, что она при этом никогда меня не видела. Стоило только ей заполучить какого-нибудь мужчину в свои сети, как я тотчас слал ему по почте перечень всех ее преступлений.

– Значит, это были вы! – воскликнул капитан Ламетр.

– Да… Но однажды Катарина исчезла с моего горизонта. Отбыла на Мадагаскар и вышла замуж за несчастного капитана Мандлера. Собственно говоря, женой Мандлера считать ее нельзя, ведь мы с ней не были разведены. Когда она вдруг появилась в Оране с капитаном Ламетром, я и ему послал пресловутый перечень. После того как Ламетр бросил ее, настал черед Ван дер Руфуса. Голландец также порвал с Катариной, получив мое письмо, но поддерживал с ней «деловые» отношения. Ван дер Руфус являлся для нее конечной целью: с его помощью она надеялась завладеть богатейшими алмазными копями и отомстить капитану Ламетру… Хиггинс, молодой, неопытный офицер, был всего лишь оружием в ее руках. Эту связь она старалась держать в тайне, дабы очередная жертва не получила моего разоблачительного послания.