Томас Тимайер - Медуза

Ирэн с бьющимся сердцем слушала, как Дюран излагает свое видение ближайшего будущего. Последняя фраза даже вызвала едва заметную улыбку.

— Франсуа Дюран, вы — хитрая лиса, но не это важно. Пусть даже ваши слова продиктованы коварством и хитростью, в умении убеждать вам не откажешь. Когда мы отправимся?

— Завтра утром, если вы не против. Только мы с вами. Нет нужды посвящать в дело слишком много народу. А за меня на период отсутствия в лагере останется мой первый заместитель. Что, если мы возьмем один из ваших «хаммеров»? Он производит впечатление, к тому же, как мне кажется, никакие бури ему нипочем.

— Хорошо, — согласилась Ирэн. — А теперь, если не возражаете, я прилягу. Ужинать что-то не хочется.

— Ну, как знаете, — ответил Дюран. — Нам предстоит напряженная поездка. Bonne nuit [6] Доброй ночи ( фр .). .

Он направился к двери и уже открыл ее, как услышал покашливание Ирэн.

— Мсье Дюран!

— Да.

Франсуа Дюран почувствовал, как кровь бросилась ему в лицо.

— Что я могу для вас сделать? — осторожно осведомился он.

— Мне не хотелось бы оставаться одной этой ночью.

Полковник пару секунд стоял в замешательстве, потом закрыл дверь.

Крис пробудился от тяжелого и странного сна. Ему снилось, что он провел много дней в открытом море, что он стоит на палубе корабля, вцепившись пальцами в перила, еле удерживаясь, чтобы не свалиться в воду. Качка стала для него настолько привычной, что уже, казалось, была частью его самого, уподобившись некоему внутреннему двигателю, поддерживающему в нем жизнь во время переходов из одного сумеречного состояния в другое. Эти переходы отмечались краткими паузами, когда Крис утолял мучившую его жажду. Он уже не помнил, сколько дней провел в море, наверняка не один и не два, потому что чувствовал себя будто выжатый лимон. Даже просто открыть глаза превращалось в непосильную задачу — веки склеила засохшая морская соль. Вокруг были одни лишь искрящиеся синим горы, вздымавшиеся из желтоватых волн. Гладкие, обтекаемой формы образования сливались со своими угловатыми собратьями, образовывая лабиринт.

В сознании Криса мелькнула пугающая мысль. А может, он вовсе не спит? Может, на его долю выпало то неведомое завершающее странствие, неизбежно выпадающее каждому из смертных? Тогда смерть все-таки выглядит совершенно по-иному, нежели ее описывают поэты и философы. В ней нет ничего внушающего страх, напротив — это обретение покоя, защищенности и тепла.

Покой вдруг нарушил звук, никак не вязавшийся с волнами из голубого льда. Крис протер глаза, но картина перед его взором не исчезла и не изменилась. Когда он уже готов был поверить, что ошибся, звук повторился. На сей раз он был громче, настойчивее. Отражаясь от синих скал, звук образовывал многоголосое эхо. Симфонию разноголосицы. И словно этого было мало, в поле зрения Криса попала отвратительная морда. Из разверстой пасти торчал язык, вот язык приблизился, вот он чуть коснулся лица. Крис завопил что было мочи и… проснулся.

И тут же понял, что по-прежнему пребывает на бренной земле.

— Что с тобой? — обеспокоенно осведомилась Ханна. С обвязанным тряпьем лицом она была почти что неузнаваемой. — Орешь как безумный. Что с тобой? — во второй раз спросила она, хлопая Бушу ладонью по боку.

Дромадер, протестующе всхрапнув, принялся вертеть головой.

Крис уселся поудобнее, и тут же вернулись давние боли. Он заставил себя превозмочь их и отдался созерцанию ландшафта.

— Что это за айсберги? — недоумевал он, указывая на искрившиеся синим скалы. — Это был сон?

— Нет, не сон. — Ханна, опустив повязку, устало улыбнулась. Темные круги под глазами говорили об усталости. — Это Синие горы. А ты по ошибке принял их за айсберги. Дело в том, что они из мрамора, и его особая кристаллическая структура преломляет солнечный свет так, что мы видим лишь синий цвет спектра. — Она помолчала. — Две ночи и день мы в пути, и вот теперь почти у цели. Нам здорово повезло. Даже не верится.

— Синие горы? Мы в Тенере? Так ведь это центр пустыни! И ты еще рассуждаешь о везении. Здесь лишь песок да камни на десятки километров вокруг, — обеспокоенно произнес Крис. — Какого черта нам здесь понадобилось?

— Нам понадобилось кое-кого найти здесь, — невозмутимо объяснила Ханна. — Если хочешь знать, одного туарега, того самого, кто показал мне святилище в Тассили-Анджер. Где-то здесь его летнее пристанище.

— Кор?

— Ага, значит, ты помнишь. Кор говорил, что, если мне случится быть в этих местах, он готов принять меня как гостью.