Джек Лондон - Время-не-ждет

В шесть часов утра, пропьянствовав всю ночь, Харниш как ни в чем не бывало стоял у стойки и состязался в силе со всеми мужчинами подряд. Делалось это так: два противника становились лицом Друг, к другу по обе стороны угла, упершись правым локтем в стойку и переплетя пальцы правой руки; задача заключалась в том, чтобы прижать руку противника к стойке. Один за другим выходили мужчины против Харниша, но ни разу никому не удалось побить его; осрамились даже такие великаны, как Олаф Гендерсон и Луи-француз. Когда же они заявили, что Харниш берет не силой, а каким-то ему одному известным приемом, он вызвал их на новое соревнование.

— Эй, слушайте! — объявил он. — Вот что я сделаю: во-первых, я сейчас взвешу мри мешочек, а потом побьюсь об заклад на всю сумму, что после того, как вы подымете столько мешков с мукой, сколько осилите, я подкину еще два мешка и подыму всю махину.

— А ну, давай! — крикнул Луи-француз под одобрительный гул толпы.

— Стой! — закричал Олаф Гендерсон. — А я что же? Половина ставки моя!

В мешочке Харниша оказалось песку ровно на четыреста долларов, и он заключил пари на эту сумму с Олафом и Луи-французом. Со склада салуна принесли пятидесятифунтовые мешки с мукой. Сначала другие попробовали свои силы. Они становились на два стула, а мешки, связанные веревкой, лежали под ними на полу. Многим удавалось таким образом поднять четыреста или пятьсот фунтов, а кое-кто дотянул даже до шестисот. Потом оба великана выжали по семьсот фунтов. Луифранцуз прибавил еще мешок и осилил семьсот пятьдесят фунтов. Олаф не отстал от него, но восемьсот ни тот, ни другой не могли выжать. Снова и снова брались они за веревку, пот лил с них ручьем, все кости трещали от усилий, — но хотя им и удавалось сдвинуть груз с места, все попытки оторвать его от пола были тщетны.

— Помяни мое слово, — сказал Харнишу Луифранцуз, выпрямляясь и слезая со стульев. — На этот раз ты влип. Только человек из железа может это осилить. Еще сто фунтов накинешь? И десяти не накинешь, приятель.

Мешки развязали, притащили еще два; но тут вмешался Керне:

— Не два, а один.

— Два! — крикнул кто-то. — Уговор был — два.

— Они ведь не выжали восемьсот фунтов, а только семьсот пятьдесят,

— возразил Керне.

Но Харниш, величественно махнув рукой, положил конец спорам:

— Чего вы всполошились? Эка важность — мешком больше, мешком меньше. Не выжму — так не выжму. Увязывайте.

Он влез на стулья, присел на корточки, потом медленно наклонился и взялся за веревку. Слегка изменив положение ног, он напряг мышцы, потянул мешки, снова отпустил, ища полного равновесия и наилучших точек опоры для своего тела.

Луи-француз, насмешливо глядя на его приготовления, крикнул:

— Жми, Время-не-ждет! Жми, как дьявол! Харниш начал не спеша напрягать мускулы — на этот раз уже не примеряясь, а готовый к жиму, — пока не собрал все силы своего великолепно развитого тела; и вот едва заметно огромная груда мешков весом в девятьсот фунтов медленно и плавно отделилась от пола и закачалась, как маятник, между его ногами.

Олаф Гендерсон шумно выдохнул воздух. Мадонна, невольно до боли напрягшая мышцы, глубоко перевела дыхание. Луи-француз сказал смиренно и почтительно:

— Браво! Я просто младенец перед тобой. Ты настоящий мужчина.

Харниш бросил мешки, спрыгнул на пол и шагнул к стойке.

— Отвешивай! — крикнул он, кидая весовщику свой мешочек с золотом, и тот пересыпал в него на четыреста долларов песку из мешочков Гендерсона и Луифранцуза.

— Идите все сюда! — обернулся Харниш к гостям. — Заказывайте выпивку! Платит победитель!

— Сегодня мой день! — кричал он десять минут спустя. — Я одинокий волк, волк-бродяга, и я пережил тридцать зим. Сегодня мне стукнуло тридцать лет, — сегодня мой праздник, и я любого положу на лопатки. А ну, подходите! Всех окуну в снег. Подходите, желторотые чечако и вы, бывалые старики, — все получите крещение!

Гости гурьбой повалили на улицу. В Тиволи остались только официанты и пьяные, во все горло распевавшие песни. У Макдональда, видимо, мелькнула смутная мысль, что не мешало бы поддержать свое достоинство, — он подошел к Харнишу и протянул ему руку.

— Что-о? Ты первый? — засмеялся тот и схватил кабатчика за руку, словно здороваясь с ним.

— Нет, нет, — поспешил заверить Макдональд, — я просто хочу поздравить тебя с днем рождения. Конечно, ты можешь повалить меня в снег. Что я такое для человека, который поднимает девятьсот фунтов!