Желтый бес.

В гостиничной тошниловке оказалось пусто. В смысле, поесть можно, но за отдельную плату. Путевка, которую впарили Антону в аэропорту, предусматривала только одноразовое питание. Злой и голодный, Антон вышел на улицу. Покупать еду в гостиничном ресторане он не захотел – слишком дорого. По старой студенческой привычке решил отыскать дешевую забегаловку. О том, что шляться по улицам в чужом городе, далеко от Родины, может быть опасно, он не думал. Египтяне казались ему чем-то вроде наших базарных торговцев с юга – разговорчивыми, услужливыми и в меру хитрыми. Он как-то не думал, что такими бывают только у нас. У себя в стране это совершенно другие люди. Только попробуйте что-то сделать не так – вам перережут горло среди бела дня и местная милиция никогда не найдет преступника. Не станет утруждать себя.

Найти «едальню» оказалось проще простого. Сразу за отелем начинается торговая улочка. Закусочные и чайные располагаются буквально на каждом шагу. Антон вошел в первую попавшуюся, купил кусок жареного с перцем мяса неизвестного животного и лепешку. Проглотил не глядя, залил пожар в желудке стаканом колы. Он совершенно не обращал внимания на окружающих – ну, как будто у себя дома. Наивный учитель истории и конченый игроман со стажем даже не предполагал, что его скромной личностью кто-то заинтересуется в этой полудикой стране. Расплатился, вышел на улицу. От скуки решил прогуляться по торговым рядам, благо, они отсюда и начинаются. Миновал несколько лавок с блестящим барахлом и яркими тряпками. За спиной нетерпеливо звенит колокольчик. Антон отступает в сторону, оглядывается. Дочерна загорелый парнишка в грязных шортах и желтой майке с рыжими разводами тянет за собой тележку. Египтянин жизнерадостно кивает, худое лицо кривится в улыбке. Появляется неровная полоса желтых зубов с ясно видимыми пустотами, словно некто повыдергивал лишние клыки. Так поступают уличные дрессировщики обезьян, которых многие наверняка видели на улицах курортных городов. Чтобы мартышки не кусались. Тележка уличного носильщика вместительная. Кусок ткани свернут в рулон, аккуратно уложен на дно. Весь погруженные в свои нелегкие мысли, Антон отступает еще и почти прижимается спиной к прилавку торговца дешевым антиквариатом. Сзади что-то дребезжит, раздается звонкий стук, будто яблоко падает на металлическое блюдо. Слышится разгневанный возглас. Антон оборачивается, дабы как-то объяснить, что он не виноват, носильщик тут телегу прет, как танк … Нечто темное и пахнущее, как дохлая ворона, летит прямо в лицо. Антон инстинктивно уворачивается, но поздно. Мокрая тряпка ляпает по лицу, словно пощечина, запах мертвечины становится невыносимым. Какая-то жидкая гадость стекает по щеке, распаренную кожу щиплет и жжет огнем. Антон тут же хватает какой-то кувшин, замахивается и … силы оставляют его. Медная посудина с узким горлышком падает обратно на прилавок, колени подгибаются. В это минуту тележка останавливается, сильные руки толкают слабеющего Антона и он без сил валится на жесткое дно. Свернутая в рулон холстина стремительно разворачивается, мелькают худые руки носильщика и вот уже тележка укрыта туго натянутым полотном. Посторонний наблюдатель даже не поймет, что под холстиной лежит человек. Носильщик подхватывает перекладину, тележка постукивает колесами по мостовой, катится дальше. Вокруг десятки людей, но все отворачивают морды и никто ничего не видит.

Пришел в себя от резкого запаха бензина. Сразу открыл глаза. Совсем рядом видит чьи-то босые ноги, грязные, вонючие и с длиннющими ногтями. Сильно трясет. Антон кричит срывающимся голосом:

- Офигели, уроды!? Я подданный …

Сокрушительный удар кулаком в лицо повергает его в шоковое состояние. Опять накатывает волна нестерпимой вони, боль от удара исчезает, сознание гаснет.

Очнулся второй раз на каменном полу. Почувствовал жалящую боль от острых камешков, тупую жесткость веревок на руках. Медленно открыл глаза. Памятуя о болезненном ударе, сжался. Взглянул исподлобья. Вокруг никого, прохладный полумрак и слабый запах прелой травы. Осмелев, Антон садится, веревки сваливаются с рук за спиной. Он удивленно опускает глаза – перерезаны! Но вспыхнувшая было надежда гаснет – вокруг каменные стены и только высоко над головой неровный круг белого неба. Поднимается с пола, пальцы касаются шершавой поверхности стены. На полу, в сторонке, лежит охапка серой травы. Еще он обнаружил глиняный горшок с прочными рукоятками и широким горлом. Гадкий запах сразу объяснил предназначение посудины. Антон еще раз посмотрел вверх. До края метра два, не меньше. Стены обработаны грубо, но выступов, даже небольших, нет. Словом, из ямы не выпрыгнуть, не вылезти. Сбил ногой траву в кучу, сел. Левая половина лица ноет, особенно больно двигать челюстью. И глаз вроде хуже видит. Словно в щель. Пальцы ощутили припухлость размером с половинку абрикоса. Во рту постоянно вкус крови, приходится все время сплевывать. Два зуба шатаются, в третьем нет пломбы – выпала. Однако других повреждений нет, кости целы, шкура не порвана. Антон немного повеселел. Он не раз читал о том, как террористы похищают зарубежных туристов с целью выкупа. Но это, как правило, происходило с европейцами или американцами. Они побогаче, их правительства чувствительнее, так что бандиты могут рассчитывать на неплохой бакшиш. А с русского чего взять? Кто за него заплатит? Правительство? Или может быть, очередной Великий Кормчий, что сидит в Кремле? А может, меценат какой? Покупают же они старые горшки, которые неизвестно для чего использовались, статуэтки из обожженной глины, мазню древних рисовальщиков. Эта дрянь, именуемая предметами искусства, имеет ценность только для тех, кто тонет в роскоши и богатстве, кому золотой унитаз с компьютерной подтиралкой кажется недостаточно изысканным, кому обычных пяти чувств мало, надо бы еще двенадцать, а то впечатлений не хватает. Богатые барахольщики. Лучше бы в нанотехнологии вкладывались, а то ведь неровен час, опять станем рабами. Только на этот раз не татаромонгол, а вовсе нелюдей из-за океана.