Клайв Касслер - Ночной рейд

Из железнодорожного музея пропали карты. У Хейди не возникало сомнений относительно того, кто выкрал их.

Той ночью Шо вернулся в отель поздно, они болтали и занимались любовью до самого утра. Но когда она проснулась, его не было. Слишком поздно она поняла, что Шо подслушал ее разговор с адмиралом Сандекером.

Во время секса она часто вспоминала о Питте. С ним было всё по-другому. Стиль Питта был всепоглощающим и неукротимым, он заставлял ее отвечать с такой же неукротимой энергией. Время, проведенное в постели с ним, было соревнованием, состязанием, в котором она никогда не одерживала победу. Питт топил ее, оставляя плавать в тумане опустошающего поражения. Её независимое эго было загнано глубоко внутрь, разум отказывался воспринимать его превосходство, но тело жаждало этого с греховной покорностью.

Акт с Шо был нежным, даже почтительным, она вполне контролировала свои ответные чувства. Вместе они подпитывали друг друга; врозь становились похожими на гладиаторов, кружащих вокруг друг друга, ища незащищенное место для нанесения сокрушительного удара. Питт всегда оставлял ее с ощущением полного опустошения, с чувством, что ее использовали. Шо тоже использовал ее, но для другой цели, и, как ни странно, это, казалось, не имело никакого значения. Она с нетерпением ждала возвращения к нему.

Она глубже устроилась на стуле в зале библиотеки музея и закрыла глаза. Но ведь были и другие источники данных о железных дорогах, другие архивы, частные коллекции или исторические общества. Шо было известно, что у нее нет времени на длительные путешествия для их поисков. Поэтому сейчас ей следовало подумать о другой методике проведения исследований. И Шо даже предположить не мог, не мог предусмотреть в своём извращенном разуме, что ее не удалось загнать в угол.

— Ладно, мистер разумный осёл, — пробормотала она безмолвным книжным полкам, — вот куда ты загнал себя.

Она позвала зевающего куратора, который до сих пор ворчал на не считающихся с остальными людьми агентов ФБР.

— Мне хотелось бы посмотреть старые диспетчерские записи и журналы регистрации.

Он радушно кивнул.

— Мы находим по каталогу старые диспетчерские материалы. Конечно, наш комплект не полный. Материалы слишком громоздки для хранения. Просто скажите, что вам требуется, я с радостью найду всё это.

Хейди сказала ему, и ко времени ленча у нее было всё, что она искала.

Хейди спустилась с трапа самолета в аэропорту Олбани в четыре часа дня. Ее встречал Джиордино. Она наотрез отказалась от кресла-каталки и настояла на том, что доберется до машины на своих костылях.

— Как продвигаются дела? — спросила она, когда Эл уже перестроился в ряду движения и повернул на юг.

— Пока плохо. Питт изучал аэрофотоснимки, когда я уходил с судна. Нигде нет и следов ответвлений железной дороги.

— Думаю, мне удалось кое-что найти.

— Может быть, нам наконец-то хоть чуть-чуть повезет для разнообразия, — пробормотал Джиордино.

— Не слышу никакого энтузиазма.

— Меня давно заставили забыть о приверженности традициям школы.

— Всё так плохо?

— Суди сама. Президент выступает с обращением к канадскому парламенту завтра днем. Дело дрянь. Как бы мы ни старались, но к этому времени вряд ли сможем предоставить договор, даже если такой существует, в чем я глубоко сомневаюсь.

— А что думает Питт? — спросила она. — О том, что поезд находится где угодно, но не дне реки, полагаю?

— Он убежден, что поезд так и не доехал до моста.

— А что считаешь ты?

Эл безучастно смотрел на дорогу. Затем улыбнулся:

— Я полагаю, что с Питтом спорить бесполезно.

— Почему? Только из-за того, что он упрямец?

— Нет, — ответил Джиордино. — Потому что он, как правило, не ошибается.

Целыми часами Питт разглядывал через лупу увеличенные аэрофотоснимки, его разум пытался представить детали в трех измерениях.

Зигзагообразные ограждения, разделяющие пастбища и лесные массивы, автомобили и дома, желто-красный аэростат, наполненный теплым воздухом, яркое пятно на зеленом фоне ландшафта — всё было видно с потрясающей четкостью. Даже появляющиеся иногда шпалы можно было различить на поросшем травой железнодорожном полотне.

Раз за разом он прослеживал почти как стрела прямую линию между разрушенным мостом и предместьями индустриального района Олбани, его глаза пытались уловить самую незначительную деталь, самый незначительный намек на заброшенное ответвление железной дороги.