Клайв Касслер - Ночной рейд

— Не двигаться, — сказал Питт с невероятным спокойствием. — Повернитесь, закройте глаза и сверху прикройте их еще руками, чтобы не ослепнуть от ярчайшего света.

Интуиция подсказывала им, что нужно поступить совершенно наоборот. Стремление к самосохранению преобладало над осознанными чувствами и велело бежать или, по меньшей мере, броситься на землю и лежать. Слова Питта были единственным, что удерживало их.

— Спокойно. Готовьтесь открыть глаза по моей команде.

Боже, это было сказано совершенно спокойно.

Джиордино напрягся для удара, который может превратить его плоть и кости в отвратительное месиво красного и белого. Он уже приготовился умереть, и в этот момент всё и произошло.

Оглушающий грохот раздавался непосредственно над ними, разрывая барабанные перепонки. Их охватило такое ощущение, словно их бросили в какой-то странный вакуум, в котором все доводы двадцатого столетия были неуместны.

Затем, словно по волшебству, над ними пронеслось что-то совершенно невероятное.

— Сейчас! — воскликнул Питт, перекрикивая грохот.

Все опустили руки, пристально всматриваясь, глаза всё еще настроены на темноту. Сейчас свет был направлен далеко вперед и перемещался по заброшенному железнодорожному полотну, оставляя их позади, шум локомотива уменьшался вслед за светом. Они ясно видели черный прямоугольник, расположенный в центре сияния на высоте около восьми футов от земли. Заворожено смотрели, как он становился всё меньше, затем повернул к мосту, где погас, а сопровождающие его лязг и грохот растворились в буре.

— Что, черт возьми, это было? — наконец пробормотал Чейз.

— Головной прожектор старинного локомотива, свисток и усилитель, — ответил Питт.

— Ах, так? — скептически проворчал Джиордино. — Тогда как же он движется по воздуху?

— На проволоке, закрепленной на старых телеграфных столбах.

— Скверно, что оказалось логическое объяснение, — печально сказал Чейз, качая головой. — Ненавижу, когда опровергают хорошие легенды.

Питт жестом показал на небо.

— Продолжайте наблюдать. Сейчас в любой момент твоя легенда может вернуться.

Они столпились вокруг ближнего телеграфного столба и уставились вверх, в темень. Через минуту появился черный объект и бесшумно проскользнул над ними. Затем слился с тенями и исчез.

— Только черт знает, как одурачил меня, — признался Джиордино.

— Откуда эта штука появляется? — спросил Чейз.

Питт ответил не сразу. Его внезапно осветила вспышка молнии, блеснувшая на дальнем поле; у него был задумчивый вид.

Наконец он сказал:

— Знаете, что я думаю?

— Нет, а что?

— Думаю, нам всем следует выпить по чашечке кофе и съесть по куску горячего яблочного пирога.

К тому времени, когда они постучали в дверь Энсела Маджи, все были похожи на промокших крыс. Огромный скульптор сердечно пригласил их войти и снять мокрые куртки. Пока Питт их знакомил, Анни Маджи, оправдывая ожидания, поспешила на кухню за кофе и пирогом, на этот раз оказавшимся вишневым.

— Что заставило вас выйти на улицу в такую ужасную ночь? — спросил Маджи.

— Гонялись за призраками, — ответил Питт.

Глаза Маджи сузились.

— И вам сопутствовала удача?

— Можно поговорить об этом в офисе депо?

Маджи кивнул одобрительно.

— Конечно. Проходите, проходите.

Он не заставил себя долго упрашивать и рассказал Чейзу и Джиордино историю офиса и его служащих. Одновременно с этим он растопил пузатую печку. Питт сидел молча за бюро Сэма Хардинга. Он слышал рассказ раньше, и его мысли были далеко.

Маджи был в середине рассказа о том, как пуля попала в шахматную доску Хирама Мичума, когда вошла Анни с подносом, на котором были чашки и тарелки.

После того как исчезла последняя крошка пирога, Маджи посмотрел на Питта через офис.

— Вы так и не сказали, нашли ли вы призрака.

— Нет, — ответил Питт. — Призрака нет. Но мы нашли умное приспособление, которое имитирует поезд-фантом.

Широкие плечи Маджи обвисли, и он пожал ими.

— Всегда знал, что когда-нибудь кто-нибудь раскроет эту тайну. Мне удалось одурачить даже местное население. Не то чтобы кто-то из них возражал. Они скорее гордятся, что у них есть привидение, которое оно могут назвать своим. Своего рода то, что позволяло им хвастаться перед туристами.

— Когда вы поняли, что это такое? — спросила Анни.

— В ту ночь, когда приходил к вам. Чуть раньше я стоял у моста, когда вы включили фантом. Он еще не успел добраться до меня, как свет погас, а звук затих.