Клайв Касслер - Ночной рейд

— Настоящее любовное гнездышко, — сказал он. — Интимное, уединенное и далекое от любопытных глаз.

Постель осветили яркие лучи солнца, проникающие через иллюминаторы. Даниэла села, когда из кабины появился Вийон и предложил ей выпить.

— Разве нет закона, запрещающего подобные вещи? — спросила она.

— Секс на высоте пять тысяч футов?

— Нет, — сказала она между глотками «кровавой Мэри». — Такого, который запрещал бы самолету летать кругами в течение двух часов с пустой кабиной без пилота.

— Ты собираешься сдать меня?

Она соблазнительно растянулась в постели.

— Так и вижу заголовки газет: «Нового президента Квебека застали в летающем доме терпимости».

— Я еще не президент, — засмеялся он.

— Будешь после выборов.

— До этого еще шесть месяцев. Всё может случиться в этот период.

— Опрос общественного мнения свидетельствует в твою пользу.

— А что говорит Шарль?

— Он тебя больше не упоминает.

Вийон сел на кровать и провел пальцами по ее животу, слегка касаясь его.

— Сейчас, когда парламент проголосовал за вотум недоверия, его могущество испарилось. Почему ты не уходишь от него? Для нас всё было бы проще.

— Лучше я останусь рядом с ним еще немного. Смогу узнать многое, что важно для Квебека.

— Раз уж мы затронули эту тему, есть нечто, касающееся меня лично.

Она начала извиваться.

— Что это?

— Президент Соединенных Штатов на следующей неделе выступит с обращением к парламенту. Мне бы хотелось знать, что он намерен сказать. Ты что-нибудь слышала об этом?

Она взяла его руку и стала перемещать ее вниз.

— Шарль говорил об этом вчера. Беспокоиться не о чем. Он сказал, что президент собирается обратиться с призывом об организованном переходе к независимости Квебека.

— Это я знаю, — улыбаясь, сказал Вийон. — Американцы хотят найти свой подход.

Даниэла уже начала терять терпение и протянула к нему руки.

— Надеюсь, ты заполнил топливные баки перед тем, как мы покинули Оттаву, — невнятно пробормотала она.

— У нас достаточно топлива еще на три летных часа, — сказал он и лег на нее.

— А ошибки не может быть? — спросил Сарве по телефону.

— Абсолютно никакой, — ответил комиссар Финн. — Мой человек видел, как они поднимались на борт самолета мистера Вийона. Мы проследили за ними с помощью радара военно-воздушных сил. Они кружат над парком уже около часа.

— Ваш человек уверен, что это был Анри Вийон?

— Да, сэр, никаких сомнений не может быть, — уверял его Финн.

— Спасибо, комиссар.

— Не стоит, премьер-министр. Я остаюсь на месте.

Сарве положил трубку и подождал, чтобы успокоить свои чувства. Затем произнес в интерком:

— Сейчас можете разрешить ему войти.

Лицо Сарве стало наряженным в самый первый решающий момент, когда он испытал шок. Он был уверен, что глаза обманывают его, а разум вытворяет фокусы с воображением. Ноги отказывались повиноваться, у него не хватало сил, чтобы подняться из-за письменного стола. Затем посетитель прошел по комнате и встал, глядя вниз.

— Спасибо, что принял меня, Шарль.

На лице было знакомое холодное выражение, голос звучал точно так, как обычно. Сарве старался сохранить внешнее спокойствие, но внезапно почувствовал слабость и головокружение.

Человек, стоящий перед ним, был Генри Вийоном во плоти, он чувствовал себя совершенно свободно, проявлял то же высокомерное самообладание, которое никогда его не подводило.

— Я думал, что ты занимаешься своей избирательной кампанией в Квебеке, — запинаясь, произнес Сарве.

— Я взял тайм-аут, чтобы прибыть в Оттаву и попробовать заключить перемирие.

— Пропасть между нашими разногласиями слишком глубока, — сказал Сарве, медленно приходя в себя.

— Канада и Квебек должны научиться жить вместе без каких-либо трений, — сказал Вийон. — И мы с тобой тоже.

— Хочу выслушать причины.

В голосе Сарве чувствовалось скрытое напряжение.

— Садись, Анри, и расскажи мне, что у тебя на уме.

Ален Мерсьер закончил чтение содержимого папки с пометкой «Совершенно секретно», затем вновь всё перечитал. Он онемел. Сколько бы он ни перелистывал страницы назад, стараясь здраво оценивать прочитанное, ему было чрезвычайно трудно поверить в то, что он видел собственными глазами. У него был вид человека, который держит в руках тикающую бомбу.

Напротив него сидел президент, который, казалось, терпеливо ждал. В комнате было очень тихо. Единственным звуком было редкое потрескивание поленьев в камине. На кофейном столике, который стоял между ними, стояли два подноса с едой. Мерсьер был слишком поглощен чтением и не мог есть, но президент с жадностью доедал запоздалый обед.