Глеб Бобров: Песчаный поход

В кабульской "психушке" Шерназаров пробыл долго, почти пять месяцев, и вернулся назад с документами на демобилизацию под конвоем – совершенно невменяемым, полностью деградировавшим существом со страшным и не оставляющим надежд диагнозом: злокачественная шизофрения…

С первого дня, а вернее – ночи, Шовкат отправлял естественные надобности исключительно под себя. Не помогли ни уговоры, ни побои, ни профилактические многоразовые подъемы. Его выдворили на улицу, в курилку, и Шовкат спал там последние две недели до дембеля, благо в конце августа стояли душные, жаркие ночи.

К утру невыносимо воняющий матрац относили обмывать к реке. Туда же под присмотром дневальных отводили и самого больного. На протяжении всего дня, вымытый в ледяной воде, Шовкат в одном белье уныло сидел в курилке, уставившись безразличным взором на свои босые ноги или рисуя шариковой ручкой на тыльной стороне кисти какие-то мрачные и загадочные, непонятные рисунки.

Отношение к Шерназарову в роте было разное: с одной стороны, его как бы и жалели, а с другой – он уже "достал" всех без исключения, и, когда несчастного наконец-то отправили, подразделение радостно и облегченно вздохнуло.

Домой комиссованного сопровождали два сверхсрочника медслужбы и прапорщик. Командировка у них получилась, судя по всему, веселая: Шовкат успел "обновить" свою парадку еще при посадке в вертолет…

К Новому году командующего Кундузской дивизией перевели с повышением в другое место. В штабах, а после в батальонах, ротах и взводах пошли разговоры о новом командующем. Получит ли эту должность Смирнов, никто определенно сказать не мог. Но ему самому, понятно, хотелось бы. Слишком уж лакомый кусочек. Воюющая дивизия – какую карьеру можно сделать, сколько "железа" на грудь повесить!.. Катапульта на Олимп…

Борьба за должность командующего давно уже переместилась в Москву, где у всех претендентов были свои большие и малые козыри.

Но Смирнов свято верил в свою звезду и почти не сомневался в победе. В столице у него были задействованы все мыслимые и немыслимые рычаги и пружины; в штабе армии также "все схвачено". Что касается "послужного", то и здесь – очень неплохо… за исключением одного маленького инциденттика.

Карамагульский провал уже забыли, особых потерь часть не понесла, трофейное оружие и победоносные отчеты об уничтожении армад "антиправительственных бандформирований мятежников" сдавали исправно. Хорошо и надежно были налажены у Смирнова контакты с начальниками политического и особого отделов, а также с местными – "туземными" партцарьками, что было немаловажным в его "игре". Однако тут вырисовывалось одно "но"; ничего особо выдающегося 860-й ОМП так и не совершил… Ни одного сколько-нибудь заметного подвига. От Смирнова подвигов вроде бы и не требовали, но несколько раз ненавязчиво, вскользь намекнули, что неплохо бы повторить нечто подобное рейду в Аргу, мол, масштабы впечатляют, потерь практически никаких, и захваченное в "боях" оружие – дело совсем не последнее. Сразу виден стратегический размах, оперативное мышление: "Вы же понимаете?.. Это в ваших же интересах… Ситуация… Понимаете?"

Общий план предстоящей широкомасштабной операции созрел у Смирнова на обратном пути из Кабула, прямо в вертолете. До новогодних праздников оставалось чуть больше трех месяцев. Отчет о проведенном рейде – и, конечно же, успешно – должен оказаться на столе у командующего минимум за полтора-два месяца до замены старого комдива. Значит, на все про все осталось четыре-пять недель: "Да уж, негусто!" – отметил Смирнов.

Но после двух часов напряженных размышлений в вертолете он к операции уже был готов. Выпрыгнув из "восьмерки" возле офицерских модулей, Смирнов прокричал в ухо подбежавшему его встречать начальнику штаба:

Через час – собрание командиров служб и подразделений. Быстро!

Мозговой штурм оказался успешным – замысел плана "большой операции" был предельно прост, красив и понятен. Усиленный гаубичниками и реактивным дивизионом, батальон выходит на бронетехнике по проторенному маршруту "полк– Каракамар", но, в отличие от обыкновенной колонны, в Кишим не идет, а разворачивается сразу за точкой, переправляется на машинах вброд через Кокчу. Потом, почесывая весь район, доходит до кишлака Веха, что в восемнадцати километрах от Каракамара, – и там празднует победу…

У плана полуторанедельного рейда было несколько неоспоримых плюсов: район Веха никогда до этого "не шмонали", и непуганые "жирные" кишлаки обещали богатый улов. Кроме того, почти весь район дороги контролировался многочисленной, но довольно спокойной группировкой Вадута, которая всем войнам предпочитала минную. Ну и самое главное – за спиной оставалась относительно мощная точка Каракамар, где свободно могла расположиться реактивная батарея, а в нескольких километрах, у брода, развернуться и артдивизион. Таким образом, действующая группа войск имела крепкий тыл и на случай каких-либо неожиданностей мощную огневую поддержку.