Анатолий Степанов - Поединок. Выпуск 13

— Что с ним делать будем, Хамит Исхакович?

— Что с ним делать? Посади где-нибудь здесь. Пусть сидит. — Хамит поднялся, расправил плечи, потянулся. — Фу, черт, устал как! Ужасно боялся, что выстрелит он по глупости или со страха.

— Ты, ты... ты... — несколько раз пытался сказать что-то Акан, но ненависть душила его, и он повторял: — Ты... ты... ты...

— Я, — согласился Хамит. — И Иван. И Саттар. И Хабиба. Мы. Мы раздавили тебя, Акан, чтобы ты не мешал нам жить на нашей земле.

— От меня просто отвернулась удача. А тебе, как дураку, повезло.

— Мне действительно повезло. Мне повезло, что ты так любишь красиво говорить. Никогда не надо философствовать с попугаем, потому что глупая птица будет выдавать твою мудрость за свою. Я узнал твой голос, когда Кудре говорил о том, что для него нет слова «нельзя». И еще. Чтобы написать, надо уметь писать. В отряде Кудре нет грамотных. Так что записки на мертвых моих товарищах запиши в счет, который народ предъявит тебе, Акан!

— Ты не победил меня, сопляк. Меня победят русские солдаты, которые незванно пришли в мою степь. Без эскадрона за спиной ты ничто. Ты не победил меня, выродок.

Можно было не отвечать на жалкое брюзжание уничтоженного, но у Хамита имелась возможность рассеять последние иллюзии:

— К сожалению, эскадрона у нас нет, старик. Да и людей маловато. Зато имеются четыре хорошо смазанных, безотказно работающих пулемета. И мы постарались сделать так, чтобы ты и Кудре привели всех бандитов к этим пулеметам. Сейчас прискачет Кудре с отрядом, и ты услышишь, как работают эти машинки.

В юрту вошел Крумин и, не найдя взглядом хозяина, спросил Хамита:

— Где он, покажи мне его.

Хамит кивнул на забившегося в угол Акана. Крумин посмотрел на него недолго и сказал разочарованно:

— Какой старичок непрезентабельный. А властвовать хочет. — И Ивану:

— Покарауль его. А мы пойдем. Скоро рассвет, и они вот-вот явятся.

Крумин и Хамит вышли из юрты. Огненной полосой с востока подходил новый и хлопотный день.

Скакал отряд Кудре, и под многими копытами роптала земля. Отряд был уже рядом, и топот стал слышен в ауле.

— По местам, — Хамиту и себе приказал Крумин, и они растворились в серой мгле.

Отряд ворвался в полукольцо, образованное юртами. Кудре осадил своего коня. Осаживали, но чуть позднее, бандиты, скакавшие за ним, и поэтому отряд непроизвольно сбился в аморфную кучу.

И тогда ударили все четыре пулемета. Свинцовый веер раскрылся над головами бандитов, неся с собой безнадежность и панику. Четыре одновременных очереди были нескончаемы. Прыгая с коней, бандиты прижимались к земле. Но наконец кончилось. Пулеметы умолкли.

— На четырех холмах — четыре пулемета, — перекрывая испуганное лошадиное ржанье, раздался ясный и громкий голос Хамита. — Через три минуты они расстреляют вас, как глупых кур. Выход у вас один — сдаваться. Выходить по одному с поднятыми руками. Остальным лежать.

Они и легли. Только Кудре оставался в седле.

— Кудре! Пойдешь первым! — приказал Хамит.

— Нет! — крикнул Кудре и вскинул коня на дыбы. Развернув его на двух ногах, он вонзил в конские бока острые каблуки и вырвался из беспорядочной лошадино-человеческой кучи.

— Кудре! — последний раз предупредил Хамит.

Кудре не оборачивался. Спокойно положив маузер на согнутую в локте левую руку, Хамит тщательно прицелился и плавно нажал спусковой крючок.

Конь немного проволок зацепившееся за стремя носком сапога безжизненное тело и остановился. Он и в смерти был могуч, бандит Кудре. Он лежал, раскинув мускулистые руки, и черные ногти его вонзились в землю.

Крумин и Хамит склонились над ним.

— Ему внушили, что для него нет слова «нельзя» и поэтому он сильнее всех, — задумчиво сказал Хамит. — А мы победили еще и потому, что я сказал себе «нельзя!», когда он был у меня на мушке.

К юрте Акана по одному, с поднятыми руками подходили бандиты. Красноармейцы сноровисто обезоруживали их.

Крумин и Хамит взошли на холм. На востоке показалась багровая краюха солнечного диска.

— День начинается. Улыбнись, Хамит. Ты же обещал! — вспомнил вдруг Крумин. Хамит неумело улыбнулся.

За много километров от них Хабиба вышла на крыльцо, посмотрела на низкое большое солнце и улыбнулась ему, вечному и теплому светилу.

— Айша! — крикнула она хозяйке. — Проснись! Солнце встало! — А потом спросила у солнца: — Я буду счастливой?

Мирное солнце над тихой землей предвещало счастье.