Джеймс Кервуд - Пылающий лес

В обед на четвертый день произошло два события, к одному из которых он был подготовлен, а другое своей неожиданностью совершенно выбило его из колеи. Он отправился с женой Сен-Пьера за цветами в полумиле от реки. Возвращаясь другой дорогой, они встретили узкий поток, и Мари-Анна остановилась на его берегу, улыбаясь своими лучистыми глазами. На голове у нее был венок из цветов; щеки горели румянцем. Жизнь так и била ключом в этой стройной фигуре.

Неожиданно повернувшись к нему, она сложила свои красные губки в очаровательную улыбку.

— Вы должны перенести меня! — сказала она.

Он ничего не ответил, только задрожал весь, подходя к ней. Она же в ожидании подняла свои руки. Молча он поднял ее и понес. Она лежала у его груди. Когда они вошли в воду, она обняла его руками за шею и крепче сжала их, когда он поскользнулся. Когда же на середине ручья вода дошла ему до колен, она тихо засмеялась. Он крепче прижал ее к себе, затем опять неловко поскользнулся и от этого прижался на мгновение лицом к ее мягким волосам. Так он добрался с ней до другого берега и, поставив ее на ноги, быстро отошел, чтобы она не услышала учащенного биения сердца. Она была ослепительно прекрасна в эту минуту, но смотрела не на него, а в сторону.

— Благодарю вас! — сказала она.

Вдруг они услышали позади себя топот бегущих ног, и через минуту, отчаянно разбрызгивая поток, показался один из гребцов. И в тот же миг с реки послышались оглушительные крики. Это были голоса уже не дюжины людей, а целой полусотни. И вестник не успел еще произнести ни слова, как, вздрогнув, с загоревшимися глазами, Мари-Анна стала прислушиваться к ним.

— Это Сен-Пьер! — закричал гребец. — Он пришел с большим плотом, и вы должны спешить, если хотите встретить его при высадке!

В эту минуту Мари-Анна как будто совершенно позабыла о существовании Дэвида. Она слегка вскрикнула и, не сказав ему ни слова, бросилась, словно быстроногая нимфа, навстречу Сен-Пьеру Булэну. Когда Дэвид обернулся к пришедшему за ними гребцу, ему показалось, что на губах стройного жителя лесов блуждала странная улыбка, в то время» как он провожал глазами быстро удалявшуюся фигуру жены Сен-Пьера.

А когда она скрылась из виду, сказал:

— Пойдемте, мсье! Мы также должны встретить Сен-Пьера!

Дэвид медленно шел за гребцом. Ему совершенно не хотелось спешить и присутствовать при встрече Мари-Анны с Сен-Пьером Булэном. Только минуту тому назад она была в его объятиях; ее волосы ласкали ему лицо; ее руки сжимали его плечи; ее пылающие Щеки и длинные ресницы прижимались к его груди. А затем вдруг, не извинившись перед ним ни словом, она бросилась навстречу своему мужу.

Он чуть не произнес этого вслух, когда в последний раз ее тонкая Фигура промелькнула среди серебристых берез. Она ушла к человеку, которому она принадлежала, и не могло быть никакого сомнения в том, что творилось в это время в ее душе. Она была счастлива. И в своем счастье совсем позабыла о нем, Дэве Карригане.

Он ускорил шаги, догоняя спешившего гребца. Только его разгоряченная мысль могла в том, что произошло на берегу ручья, увидеть нечто большее, нежели простую случайность. «Это всего только простая случайность», — говорил он себе. Мари-Анна попросила его перенести ее через поток совершенно так же, как она попросила бы об этом кого-нибудь из своих гребцов. Не она, а он был виноват, что поскользнулся на середине потока, и ей пришлось крепче ухватиться за него, задев его волосами по лицу. Он вспомнил, как она рассмеялась, когда показалось на минуту, что они оба упадут сейчас в воду. Вероятно, она обо всем этом даже расскажет Сен-Пьеру. Наверно, ей никогда не придет в голову, что для него это была скорее трагедия, чем комедия.

Еще раз пришлось ему убедиться, что он тряпка и глупец. Но теперь ему придется иметь дело с Сен-Пьером; приближается час, когда вся эта игра перестанет быть женской забавой. Он предвидел этот час, готовился к нему и дал себе слово действовать быстро и решительно. А между тем у него все еще учащенно билось сердце, а на руках и лице все еще чувствовалась нежная теплота от его минутной близости к Мари-Анне. Он не мог вырвать всего этого из своей души. Он ясно сознавал все значение этого случая. Что случилось на берегу потока, останется с ним на всю жизнь. Легко было произносить разные слова. Можно называть себя и тряпкой и трусом, но все это только механические, пустые, лишенные всякого смысла слова. Ими не скроешь той правды, что он во власти страшной, пожирающей силы, которая погубит его, если он не начнет с ней борьбы и не одержит победы. Ему даже не приходила в голову мысль, что Мари-Анне тоже грозит опасность. Трагедия была односторонняя. Он один стал безумцем и один очутился в опасности. Потому что так же, как он любил Мари-Анну, она любила своего мужа, Сен-Пьера.