Джеймс Кервуд - Пылающий лес

Проходя мимо них, он остановился и оглянулся на судно, на носу которого стояла Мари-Анна и тоже на него глядела. Даже на таком расстоянии он разглядел на лице ее тревогу. Она не улыбнулась, когда он замахал ей шляпой, а только слегка кивнула головой. Тогда он повернулся и через некоторое время углубился в зеленую чащу, начинающуюся в пятидесяти шагах от реки. И как только он очутился в сумраке, куда никогда не проникало солнце и где мягкий мох поддавался под его ногами, в нем разом проснулась вся его жизнерадостность. Точно в огромном безмолвном храме шел он под густой тенью закрывавших небо сосен и кедров; наконец вышел к пригорку, где среди вечной зелени мелькали своей листвой березы и тополя. У пригорка звучал невидимый хор голосов, тихое чириканье робких зябликов, песнь спрятавшихся малиновок, перебранка далеких соек. Шагах в двенадцати от него с треском прошел дикобраз. Затем он вышел на дорожку, выбитую в холодной сырой земле копытами оленей. За полмили от судна он уселся на полусгнивший пень и принялся набивать трубку, прислушиваясь ко всем звукам этой жизни, которую он так любил.

И вдруг появилось странное чувство, что он не один и на него смотрят чьи-то глаза, не принадлежащие животным или птицам. Это чувство все крепло в нем. Его словно касался этот взгляд, устремленный на него из темной чащи, стерегший каждое его движение, неотступно за ним следовавший. И тотчас от этого невидимого присутствия обострились все его инстинкты охотника за людьми.

Он начал замечать перемену в голосах некоторых птиц. В ста ярдах от него сойка, самая болтливая из всех лесных обитателей, издала какую-то новую пронзительную ноту. С другой стороны, в густой чаще тополей и елей, резко оборвала свою песнь малиновка. Он услышал взволнованное «пью-пью-пью» испуганного маленького зяблика, предупреждавшего о непрошенном нарушителе покоя у его гнезда. Тогда он встал, мягко посмеиваясь и уминая пальцем табак в своей трубке. Жанна-Мари-Анна Булэн могла верить в него, но Бэтиз и другие ее воинственные слуги желали по-своему укрепить свою веру.

Время близилось к полудню, когда он повернул назад, но только возвращался уже не по оленьей тропинке. Он умышленно направился туда, где был гуще мох, а земля еще сырее и мягче. И пять раз ему встретились следы мокасин.

Бэтиз, засучив рукава, скреб палубу, когда Дэвид поднялся по трапу на судно.

— Здесь водятся олени, но боюсь, что помешал вашим охотникам, — с усмешкой сказал Карриган метису. — Очень они у вас неуклюжие, такие неловкие, что даже птицы их выдают. Боюсь, что придется нам завтра остаться без свежего мяса.

Конкомбр Бэтиз посмотрел на него, словно оглушенный ударом, и молча пропустил Дэвида на переднюю палубу. Сидевшая под тентом Мари-Анна воскликнула с радостным облегчением:

— Я рада, что вы вернулись, мсье Дэвид!

— Также и я, мадам! — ответил он. — Я думаю, что лесные прогулки не подходят для моего здоровья.

Он чувствовал, как от соприкосновения с землей к нему вернулась изрядная часть его прежней силы. Вдвоем они уселись за обед и Мари-Анна снова звала его Дэвидом, ему же было легче теперь звать ее Мари-Анной и смотреть ей в глаза, не боясь, что он обманывает самого себя. Почти весь день он провел с ней и непринужденно рассказывал ей о своих приключениях на Севере, о том, как весь он телом и душой ушел в северный край и надеялся в нем умереть, когда придет его время. Ее глаза блестели, когда она слушала его; затем она в свою очередь рассказала ему, как прожила два года в Монреале и Квебеке, и как тосковала там по родине, и как обрадовалась потом, вернувшись в свои леса. Казалось, они совсем забыли на время о Сен-Пьере. По крайней мере, они не упоминали о нем ни словом. Дважды показывался калека Андрэ, но имя Роджера Одемара не было произнесено. Мельком она рассказала ему и о заветном рае Булэнов, там, далеко, за Большим Медведем, в незанесенной на карту пустыне Йеллоунайф, о большом бревенчатом замке, который был ее родным домом.

Затем он направился к берегу, набил песком кожаный мешок и, подвесив его на сук дерева, три четверти часа дубасил его кулаками, на великую потеху людей Сен-Пьера, незнакомых с этой тренировкой. Это упражнение убедило Дэвида в том, что к нему вернулась почти вся его былая сила и он будет в полной форме к тому времени, когда ему придется встретиться с Бэтизом. А к вечеру Мари-Анна снова присоединилась к нему, и они с полчаса гуляли взад и вперед по песку. Бэтиз подал ужинать, а после ужина Карриган опять сидел с Мари-Анной на палубе и курил новую сигару Сен-Пьера.