Григорий Славин - Имею право сходить налево

Вообще мы очень похожи на грабителей антикварных салонов: у Геры винтовка, у меня – бутылка… Ну, вот, в общем, и все. А, еще – чулки!

Остановив джип у салона, Антоныч осмотрел нас взглядом командира спецназа.

– Главное – не тушеваться. Люди подчиняются только силе и жестокости. Забираем ковер и уходим. Номер с тачки снят, мы в масках. Никаких следов. Гера, не забудь в салоне карабин, на нем есть номер. Кстати, где ты взял боевое оружие?

– У алкаша купил на рынке.

– Зачем? – спросил я.

– Не знаю.

– Пошли уже, а? – взревел Гриша.

Антоныч распахнул свою дверь, мы открыли свои. Пяти секунд нам хватило, чтобы оказаться внутри помещения. Над головой звякнул колокольчик. Помня, что мне доверен центральный вход, я тут же задвинул задвижку на двери и перевернул табличку OPEN обратной стороной.

– Здравствуйте!

Резко обернувшись, я увидел мужичка лет пятидесяти. Ростом, наверное, около полутора метров, то есть ниже моего холодильника.

Пока я его рассматривал, слева от меня раздались крики. От предчувствия чего-то неприятного (началось!) я прислонился спиной к двери. Сказано охранять – я охраняю.

Гера между тем колол охранника. Можно было и не колоть, охранник, увидев перед собой винтовку со штыком, обезумел и упал на пол. Но Гере показалось, видимо, что охранник недостаточно деморализован, что от него можно ждать чего угодно, и поэтому, держа карабин за приклад обеими руками, колол охранника, как тычут палкой сквозь решетку, стараясь раздразнить медведя. Охранник повизгивал и закрывался руками. Штык ни на миллиметр не входил в его тело, но сам факт того, что его колют штыком, приводил охранника в ужас и вселял уверенность, что это только цветочки, что от человека с колготками на голове ягодки нужно ждать чуть позже.

Я перевел взгляд направо. Подняв мужичка за отвороты пиджака над собой, Антоныч теперь думал, куда его посадить. Посадил на витрину.

Стекло хряснуло, и старик провалился внутрь. Теперь из витрины торчали его плечи и голова, а также ноги в сандалиях.

– Где ковер?! – рявкнул Гриша.

Признаюсь, на месте торгаша и охранника я бы не сразу ответил на этот вопрос. Так они и поступили – выпучили глаза и онемели.

В этот момент сбоку от меня, между витриной и стеклянным витражом входа распахнулась дверь, и я увидел третьего. Откормленный как поросенок тип в светлых одеждах – я только потом рассмотрел, что это костюм, – вышел из кабинета и, не отпуская ручки двери, оценил полоумным взглядом обстановку.

Оторвавшись от стекла, я размахнулся бутылкой, которая была еще наполовину полна чешским пивом, и опустил ее на голову типу. Я ожидал, что бутылка разлетится на осколки, но она глухо тюкнула типа по макушке и отскочила, не разбившись.

Вошедший тотчас закрыл глаза и свалился кулем мне под ноги.

– Господа, ви с ума сошли? – спросил из витрины продавец с акцентом, который не оставлял сомнений. – Ви знаете, чья это хозяйство?

Антоныч, продолжая расплескивать адреналин, с разворота пробил ему в челюсть. Мужичка как ветром сдуло. И голова и ноги его исчезли в витрине.

– Заткнись, скотина! – взрычал Гера и уколол охранника особенно сильно.

Наступила долгожданная тишина.

Оценив обстановку, Антоныч вытер ажурный лоб рукавом и спросил охранника, потому что сейчас тот был единственным, кто мог отвечать:

– Где ковер?

– Какой ковер? – морщась от зуда в заднице, пострадавшей более всего, попробовал уточнить охранник.

– Здесь вопросы задаю я, – подумав, сказал Антоныч.

Что-то у нас не складывалось. По плану мы уже должны были бежать с ковром к машине. Но до этого, судя по всему, было еще далеко.

– Где ковер?! – крикнул Гера и, подняв ногу, дважды пнул охранника по изнывающему от боли заду.

– Какой ковер?! – взмолился охранник. – Я не знаю никакого ковра!

– Оставь его в покое, – попросил я. – Откуда он знает, где ковер? Вот ты знаешь, где ковер?

– Я не знаю, где ковер, – возразил Гера, – но я знаю, что он есть. Но я не работаю в этом салоне, а он работает и даже не знает, что есть ковер!

– Спроси у кого-нибудь другого.

– Всех, у кого можно спросить, вы вырубили.

Антоныч, крякнув, сунул руки в витрину и выдернул оттуда мужичка. Усадил и врезал пощечину.

Продавец снова исчез. Не знаю, на что рассчитывал Антоныч.

Ничего таким образом не добившись, Антоныч наклонился и поднял второго. Но спрашивать его смысла тоже не имело. Розовая краска сошла с лица толстощекого, и теперь он был молочно-белый, как мрамор. Антоныч взмахнул ладошкой…