Адриан Д'Аже - Судный день

«Вильгельм Колер»

Голодные, замерзшие и израненные, Ариэль и Ребекка жались друг к другу под рубкой «Вильгельма Колера». Ближе к корме по правому борту прятались под навесом другие дети. Поржавевшая палуба вибрировала под ногами в такт непрерывному глухому стуку пароходного двигателя — тумп-тумп-тумп . С юга, из-за Черного моря, небо заволокли дождевые тучи, но холодный воздух все равно был лучше, чем задымленная каюта. Из кармана, где лежали карты отца, Ариэль осторожно вынул печенье, которое он приберег после завтрака, и разломил его пополам. Когда он отдавал его сестре, на мостике у них над головой послышался крик.

— Три месяца я твержу вам, что коренные подшипники перегреваются! И вы все время хотите полные обороты, но, если продолжать в том же духе, их просто заклинит!

В черных глазах Барзани горела ярость. Все эти разговоры были такими же старыми, как и сам этот паровой двигатель. Для Барзани перегретые подшипники были синонимом катастрофы. А для старого турка на капитанском мостике любое снижение скорости означало плохое настроение у хозяина судна и потерю премии.

— На этом корабле капитан я, а вы, мистер, должны просто выполнять мои приказы. Держать полные обороты!

Барзани вихрем слетел с мостика; грязная роба вверху была расстегнута, и по темной волосатой груди стекал пот.

— Сукин сын, — пробормотал он, спускаясь по крутому трапу в машинное отделение.

Стук поршней, шипение пара и рев печи под котлом были оглушающими, но во всей этой какофонии звуков он заметил посторонний шум. Словно дирижер большого оркестра, чувствующий мизерную фальшь гобоя, среди всего этого грохота в машинном отделении «Вильгельма Колера» механик уловил легкое постукивание. От главного двигателя к корме во всю длину киля тянулся единственный блестящий ведущий вал, окруженный полукруглыми крышками опорных подшипников размером с небольшой автомобиль. Барзани проверил потемневшие манометры давления пара над печью и взял свою перепачканную ручную масленку. Он пошел назад, наклоняясь, чтобы пролезть через узкие переборки, окружавшие пульсирующий ведущий вал. Добравшись до первой из массивных крышек подшипников, он пощупал ее рукой. Она была горячей — слишком горячей. Барзани влил нужную порцию масла через горловину наверху громадного кожуха. Затем он остановился и погрозил кулаком в сторону мостика.

— Pic! Ублюдок! — выругался он и направился вдоль вала к следующему подшипнику.

«Вильгельм Колер» вошел в Босфор уже ближе к вечеру. Мустафа Гекоглан знал, что этот пролив был одним из самых опасных водных путей в мире. На протяжении семнадцати морских миль нужно было миновать шестнадцать мысов, к тому же здесь существовало поверхностное течение, направленное на юг из Черного моря в Мраморное; но из-за разности в солености воды этих морей на глубине работало другое течение, противоположной направленности. Гекоглан попеременно пыхтел трубкой и отхлебывал свой кофе, приправленный ракией, крепкой виноградной водкой, которую турки называют aslant sutu — «львиное молоко».

— Смотри, Ариэль, рыбацкая деревня, — сказала Ребекка, показывая на первый участок суши, который они увидели с тех пор, как вышли из Дуная.

«Вильгельм Колер» находился менее чем в трехстах метрах от берега. Перед рыбным рынком в Румели Каваги качались небольшие, ярко раскрашенные рыбацкие лодки. Дождь уже лил не так сильно, и на гребне горы позади рынка они увидели домики под платанами. Чуть дальше на горе высился громадный замок. Рыбацкие деревушки на европейской стороне пролива постепенно сменились деревянными особняками с башенками, тогда как на противоположной стороне на вершине пологого холма расположились многочисленные летние резиденции бывшего султана.

С юга начал накатывать густой туман. Гекоглан резко потянул за конец грязной веревки, свисавшей с потолка рулевой рубки. Из трубы «Вильгельма Колера» вырвались три облака пара, и вокруг разнеслись три коротких предупредительных гудка, которые тут же утонули в вязком тумане. Пренебрегая ограничением скорости, Гекоглан держал курс на излучину Кандилли, пользующийся дурной славой мыс внутри Босфора, где нужно было делать поворот под углом сорок пять градусов. Все суда, двигающиеся на юг, не могли видеть корабли, идущие им навстречу. Он вглядывался в сгущающиеся сумерки в поисках излучины, которую, как оказалось, они уже миновали, и «Вильгельм Колер» попал на фарватер, по которому корабли шли на север.