Адриан Д'Аже - Судный день

— Именно поэтому, Родригес, вы и торчите где-то у черта на куличках, в то время как я нахожусь в Лэнгли. А вам не приходило в голову, что миссия на борту «Галапагоса» может окончиться провалом?

— Судя по действиям О’Коннора до настоящего момента, это вполне даже вероятно… сэр.

— Какие меры вы приняли на этот случай?

— При всем уважении к вам, сэр, но нам только-только удалось внедрить своего агента на борт «Галапагоса».

— А есть у нас кто-то в Пуэрто-Кетцаль? — спросил Уайли своего начальника оперативного штаба. Ларри Дэвис отрицательно покачал головой. — Так направьте туда кого-нибудь — и немедленно!

Уайли снова бросил испепеляющий взгляд в видеокамеру.

— Скорость корабля, Родригес, определяет, сколько времени у нас есть, чтобы доставить на место еще одного агента.

— А не лучше ли будет, сэр, организовать это отсюда — из этой страны?

— Нет! — рявкнул он, и экран видеосвязи погас.

Родригес откинулась на спинку своего кресла.

— Mierda! — тихо выругалась она, покачав головой.

— Эти люди не отступают, да? — заметила Алета, когда О’Коннор вернулся обратно в каюту.

— Нет, но… впрочем, как и мы.

Девять часов спустя «Галапагос» обогнул мыс Сан-Антонио, самую западную точку Кубы, и направился через Карибское море на юг, в сторону Панамы. Штормовое предупреждение по-прежнему действовало, и ветер срывал клочья белой пены с верхушек ожесточенно накатывающихся волн, хотя качка корабля стала слабее. Солнце село на западе за мексиканский берег, где уже началось веселье в барах и ночных клубах Канкуна и Пятой авеню Плайа-дель-Кармен — центра майянской Ривьеры.

Раздумывая над тем, когда сицилиец нападет, О’Коннор попробовал поставить себя на место киллера. Вероятно, он предпримет какой-то свой ход после полуночи, когда бодрствовать и находиться на вахте будет минимальное количество членов команды. О’Коннор решил перевернуть все это противостояние с ног на голову и предоставить сицилийцу возможность напасть на них, но на условиях О’Коннора. Он взглянул на свои часы. Было чуть больше 22 часов. Затем он обернулся к Алете, которая сидела за столиком у иллюминатора и работала с записями своего деда, пытаясь рассчитать углы, под которыми лучи солнца могли отражаться от третьей статуэтки.

— Я уйду ненадолго, — сказал он, — но не беспокойся: в отличие от моего однофамильца, великого английского исследователя, я обязательно вернусь.

— Куда ты идешь? — спросила Алета.

— Разные мужские секреты… есть тут кое-что, чем нужно заняться. Это, конечно, азы, но ни при каких обстоятельствах не открывай дверь, даже если в замке начнет проворачиваться ключ, хорошо? Это могу быть и не я.

Алета испуганно кивнула.

— Будь осторожен.

Она посмотрела в иллюминатор. Нос корабля сейчас вздымался и опускался уже более изящно, и теперь только редкие большие волны захлестывали контейнеры на носовой палубе. Время от времени лунный свет, пробивавшийся сквозь несущиеся с запада облака, выхватывал из темноты белые пенные гребни. В тишине Алета боролась со своими мыслями: особая ирония ситуации заключалась в том, что сейчас она переживала за человека, который был послан в Вену, чтобы убить ее.

О’Коннор занял позицию возле металлической опоры палубного перекрытия судна на корме, прислонившись к перилам, но оглядываясь назад в сторону палубной надстройки. Сицилиец захочет сделать верный выстрел и тут же избавиться от своей мишени. А это предполагало стрельбу с близкой дистанции. Через двадцать минут агент появился из люка и вышел на кормовую палубу под контейнерами.

— Поздно гуляете. Не спится?

Сицилиец говорил по-испански с сильным итальянским акцентом. Он приближался медленно, держа правую руку в кармане брюк. Его темные глаза были сосредоточенными и холодными.

— Potrei dire lo stesso per te. To же самое могу сказать и о тебе.

О’Коннор ответил сицилийцу на его родном итальянском языке, и это произвело желаемый эффект: тот сразу же занервничал. Он выхватил из кармана свой «глок» и направил его на О’Коннора. Длинный глушитель находился в каком-то футе от груди О’Коннора.

— Forse questo ti aiutera, bastardo. Возможно, это тебе поможет.

Сицилиец нажал на спусковой крючок, но механизм лишь уныло щелкнул. Убийца лихорадочно попробовал передернуть затвор, но реакция О’Коннор была молниеносной. Отточенным приемом, заимствованным у Армии обороны Израиля, он повернулся на левой ноге на девяносто градусов и со скользящим шагом нанес правым коленом сильный удар сицилийцу в пах. Киллер застонал от боли и, немного наклонив голову, снова попытался перезарядить свой «глок». О’Коннор ударил его локтем в ухо, отступил в сторону, вытянул правую ногу и, подцепив сицилийца под колено, с размаху ударил его головой о стальную палубу. «Глок» отлетел к кормовому люку.