Василий Яковлев - Разведчики

— Жизнь научила, товарищ майор…

Румянцеву захотелось вдруг все рассказать о себе этому человеку, уже немолодому, умудренному житейским опытом. Человеку, в котором находчивость и неустрашимость уживались с мягкостью и подкупающей человечностью.

Петров не перебивал Василия, и в то же время по выражению его лица — задумчивому, внимательному — видно было, что он не пропускает ни слова.

…Детство выдалось сиротским, безрадостным. И отец, и мать — оба актеры — погибли, когда Василию было около семи лет. Он остался на попечении дяди, человека безалаберного, спившегося. Все бывало: и впроголодь жил месяцами, и ночевал на улице — уйдет дядя, ключ заберет, да и пропадает по нескольку дней.

А то пьяная компания в дом ввалится. Тогда еще хуже. Дядя заставляет Васю плясать перед гостями да сценки разные разыгрывать. Пьяные хохочут, и то один, то другой умиленно восклицает: «Талант у мальца, да и только». В редкие трезвые минуты и дядя о том же говорил: «Дар у тебя, Вася, выживешь — иди на сцену». Действительно, мальчишка обладал поразительной способностью к перевоплощению. Кого хочешь изобразит: и самого дядю и любого из собутыльников его. Да так верно! Совсем ребенок, а поди ж ты…

Когда Васе исполнилось восемь лет, с дядей приключилось несчастье. Зимой пьяная удаль толкнула в прорубь — поспорил с кем-то, что искупается. Схватил воспаление легких, а через неделю умер. Остался Вася совсем один. Бродяжничал, беспризорничал. Всякого насмотрелся. Но не сломился. Уж очень неуемная жажда жизни была в нем, настоящей жизни! Она-то и привела Василия под Харьков, к Макаренко. Учился Василий жадно. Читал запоем. Увлекался астрономией, математикой, ботаникой и спортом. Играл на самодеятельной сцене. Но чувствовал — все эти увлечения проходящие, главное дело еще впереди. Юношей был переведен в трудовую колонию им. Дзержинского, над которой шефствовали чекисты. Вот тут-то Василий и встретил майора Румянцева Ивана Александровича. Человека большой души, настоящего коммуниста. Румянцев усыновил юношу. Некоторое время они жили в городе, где Василий родился. К окончанию школы у Василия окрепло решение стать чекистом, как и отец. Иван Александрович часто говорил своему приемному сыну, что настоящий чекист должен быть человеком с широчайшим кругозором, всесторонне образованным. Василий стал изучать иностранные языки. По-немецки говорил свободно, немного знал итальянский, французский. Иван Александрович погиб в финскую войну, когда он, Василий, был уже в училище. Снова остался один. Но теперь знал — ничто его с дороги не собьет. И еще знал твердо: до конца жизни сохранит он огромную благодарность к майору Румянцеву, самую теплую любовь к человеку, который стал для него не только отцом, но и самым умным советчиком.

Начальник областного управления НКВД, куда Василий был назначен после окончания училища, поначалу отнесся к молодому работнику не столь тепло, сколь покровительственно. Он сказал, что знал отца Василия, и они даже были приятелями. Румянцев промолчал — о капитане госбезопасности Мамедове от отца он никогда не слышал.

Около года Румянцев выполнял в отделе мелкие поручения. Затем начали давать более серьезные. За год до войны ему было поручено ведение дела по обвинению в измене Родине. И тут произошло его последнее столкновение с начальником Мамедовым. Румянцеву было приказано закончить расследование в десять дней. Он не закончил его и через месяц. Более того, вникая в материалы дела, он пришел к заключению, что обвиняемая не виновна. Так и доложил начальнику управления. Тот приказал Румянцеву образумиться, покончить с либерализмом, мягкотелостью. Но Румянцев не отступал, будучи уверен в своей правоте. Тогда его уволили из органов.

— Что же дальше? — тихо спросил Петров.

— Дальше?.. Работал инструктором физкультуры в сельской школе. Когда началась война, пошел добровольцем. Подал рапорт с просьбой послать в разведку. Вот и все…

Помолчали.

— А для меня профессия разведчика единственная на всю жизнь. Понимаете?..

Петров кивнул головой.

Становилось светло. Звуки артиллерийской стрельбы, доносящиеся с востока, участились. Петров задумчиво смотрел в ту сторону, где над дальним лесом небо, недавно казавшееся налитым голубизной, теперь медленно розовело — занималась заря.

— Ничего, лейтенант, вернешься ты еще к своей профессии, — тихо проговорил Петров. — Не так просто разлучить человека с любимым делом.