Геннадий Семенихин - Космонавты живут на Земле. Книга 2

- Вам лучше знать, — слукавил Горелов. — Космические наши эскулапы вам чаще о моем здоровье рапортуют.

Мочалов подумал, припоминая, и облегченно улыбнулся:

- Как будто злых доносов за последнее время не поступало. Да и ваш дублер Субботин в отличной форме. Одна беда, ваше настроение пока что никакие самописцы не фиксируют. - Вы не находите?

- Нет, — решительно возразил космонавт. — По-моему, станет попросту скучно жить на свете, если появятся самописцы, способные фиксировать настроение и чувства человека. Даже начальника своего мысленно обругать воздержишься, если он тебе насолил. Придешь домой, а жена тебе раз под бок. Датчики на теле укрепит, штепсель — в розетку. А потом все это — на экран какой-нибудь. Поползут строчки, а она по ним станет выводы делать, любишь ее или не любишь, о ней думал или о другой. Чего же хорошего?

Мочалов оживился и крутанул глобус. Под его указательным пальцем проплыло Море Дождей и кромка Моря Ясности. На каком-то тупоголовом кратере палец неподвижно застыл. Глаза генерала молодо и задорно посмотрели на собеседника из-под густых с проседью бровей:

- Да вам ведь, Алексей Павлович, это еще не грозит. Вы же человек от супружеского контроля свободный.

- Уже грозит, Сергей Степанович, — весело подтвердил Горелов и поднял на командира посветлевшие счастливые глаза. После того как их отношения с Лидией для многих в отряде перестали быть тайной, он радовался каждому вопросу и каждой шутке, хотя бы косвенно их затрагивавшей. Мочалов это прекрасно улавливал.

- Как, разве уже состоялась свадьба? — с притворной строгостью воскликнул он. — Космонавт Горелов женится, а командир отряда ничего не знает? Хо-ро-шо!

- Свадьба еще не состоялась, но это не имеет значения, — признался Горелов. — Все равно мы уже муж и жена. А что касается свадьбы, так она — после моего возвращения с орбиты. И вам не миновать, Сергей Степанович, роли посаженного отца. Какая же свадьба может обойтись без генерала в наш двадцатый атомно-космический век!

- Что же, Алексей Павлович, не откажусь от такой должности. А сейчас какие-нибудь личные просьбы есть?

- Есть, товарищ генерал.

- Я вас слушаю.

Алексей пошевелился в мягком кресле.

—Город Степновск... — медленно заговорил он и, сцепив руки, положил их себе на колени.

Мочалов весело подхватил:

—...Находится в каких-то трехстах километрах от маршрута Москва — космодром. Вы это хотели сказать?

;— С вами страшно, — пошутил Алексей, — вы не начальник, а счетно-решающее устройство.

—Спасибо за комплимент, — покосился на него Мочалов, — но как бы там ни было, а эту возможность я предусмотрел. Вы полетите на космодром спецрейсом. Кроме экипажа, вас и технического оборудования, на борту машины не будет ни одного человека. В полетном листе промежуточный аэродром Степновск уже обозначен. Об одном попрошу вас, Алексей Павлович, — генерал строго поднял вверх указательный палец. — Посадка в Степновске запланирована. Но я очень вас прошу, будьте предельно точным. На пребывание в Степновске вам отводится два часа. Только два. Больше не могу.

Горелов вскочил и сделал порывистое движение к креслу с высокой старомодной спинкой, в котором сидел генерал. Поднялся и Мочалов. Крепкими упругими руками прижал он к себе сильное тело своего любимого ученика.

—Помни всегда, Алешка: твои заботы — мои заботы. Лети, Алешка. Тебе надо обязательно попрощаться с Лидией. Одним словом, в путь!

На леса и поля Подмосковья ложились быстрые плотные летние сумерки, когда Горелов на черной «Волге» въехал на территорию одного из военных аэродромов. Все учебные и испытательные полеты были в эти вечерние часы отменены. Безмолвствовал приаэродромный городок, лишь редкие огоньки горели в окнах командно-диспетчерского пункта. Горелов хорошо знал расположение рулежных дорожек и самолетных стоянок на этом летном поле. Уже будучи космонавтом, много раз совершал он отсюда учебно-тренировочные полеты, позволявшие поддерживать летные навыки. Ведь они не были лишними и для будущего космонавта.

- Держи левее, Вано, — приказал он шоферу.

- Будет полный порядок, Алексей Павлович, — блеснул в ответ улыбкой водитель. — Я тут тоже все знаю как свои пять пальцев.

- Смотри не споткнись о шестой, — предостерег с добродушным смешком Алексей, но Вано не думал сдаваться:

- Будьте спокойны, рядовой Берикашвили был во всем Зестафони самым глазастым.