Николай Асанов - Катастрофа отменяется

Уразов поздравлял коллектив с праздником и просил передать капитану Малышеву, когда тот появится, что за ним будет выслан вертолет.

Значит, Малышев появится. И конечно, не ко времени. Как всегда не ко времени появляются все обманутые…

Он подошел к окну, отдернул штору. Не оборачиваясь, сказал:

— Передайте, Малышев уже появился.

На горящем от зари озере, у северного мыса, чернела точка. И без бинокля было видно — это амфибия Малышева.

Чердынцев оделся по-праздничному, вышел в коридор и постучал в соседнюю дверь. Тамара бодро ответила:

— Войдите, я уже встала. Можете поздравить меня с праздником. — Она распахнула дверь перед ним, всмотрелась: — А вы по утрам всегда выглядите вестником беды! Надо заниматься гимнастикой!

— Поздравляю, — сказал он. — У вас действительно праздничное настроение. — И тускло добавил: — А к вам гость!

Подошел, как и у себя, к окну и отдернул штору. Амфибия была не более чем в двухстах метрах.

— О, господи, — она стояла за его плечом. — Зачем же так многозначительно? Ведь изменить уже ничего нельзя…

— Пойду встречать, — Чердынцев вздохнул. — Вам лучше не выходить. Если он захочет повидать вас, зайдет сюда.

— Почему же? Я обещала Салиму помочь с праздничным завтраком.

Чердынцев накинул куртку и пошел на причал.

Амфибия подходила медленно. Слишком медленно, как будто Малышеву больше всего хотелось уйти прочь от этого причала. Лицо у него было утомленное, — видно, он за все это время ни разу не выспался. Но, увидев на причале Чердынцева, он улыбнулся и точным движением подогнал машину к берегу. Чердынцев взял чалку и привязал ее к вбитой в лед пешне.

— Здравствуйте, капитан! — сказал он и протянул руку, чтобы помочь ему выйти.

— Где Тома? — спросил Малышев, и Чердынцев понял: все ради нее. И бессонные ночи, и это раннее путешествие по холодному озеру, и сжигающее беспокойство.

— Тамара Константиновна на кухне, помогает готовить завтрак. Да, я еще не поздравил вас с праздником…

— Спасибо. Вас так же!

— За вами скоро пришлют вертолет, но я надеюсь, что вы успеете позавтракать. Вызывает Уразов.

— Вот как? А у меня забарахлила рация, понтонеры разбили батарею…

— Ничего, я уже сообщил, что вы подходите к станции…

На пороге гостя встречали все помощники Чердынцева, а в коридоре — и Тамара. Чердынцев с какой-то внезапной болью увидел, как холодно она пожала руку капитана. Его «мальчики» были добрее: они сразу окружили капитана, повели раздеваться.

Свободный стул для Тамары, скрывшейся снова на кухне, оставили рядом со стулом Малышева. Чердынцев невольно усмехнулся: его «мальчики», кажется, решили доставить максимум удовольствия капитану.

Малышев рассказывал о взрыве, спрашивал, не было ли сильных толчков на леднике, вел себя дружески, но Чердынцев все время чувствовал в нем скрытое недоверие. Еще за столом он сказал:

— Я приехал за тобой, Тома…

Она промолчала, словно не расслышала, и он заговорил о чем-то другом. Иногда он взглядывал то на одного гляциолога, то на другого, и Чердынцев замечал в его глазах и злость и грусть. «Боится, — подумал он, — что Тамара откажется лететь с ним, и пытается решить для себя, кто и чем привязал ее здесь…» Но Тамара держалась с привычным радушием, спокойно.

Внезапно послышался тонкий и прерывистый шум мотора. К станции шел вертолет.

Все вскочили из-за стола, пошли одеваться. Малышев и Тамара оказались лицом к лицу.

— Почему же ты не одеваешься?

— Я пока останусь здесь.

— Что это значит, Тома? — в голосе его была мука.

— Ты же знаешь, что я всегда поступаю по-своему. Сейчас я не могу ехать с тобой.

— Что тебя держит?

— Допустим, работа.

— Но ведь твое место — там! — он протянул руку к окну, за которым виднелся гребень обвала.

— Твои подвиги я еще успею описать, — спокойно ответила она.

— Я говорю не о подвигах…

В это время в комнату вошел вертолетчик. Увидав Чердынцева, он сказал:

— Александр Николаевич, Уразов просит вас прибыть немедленно!

В столовой умолкли, Малышев шагнул в коридор.

— А как же мы?

— Вас, товарищ капитан, приказано вывезти вместе с товарищем Чердынцевым.

— У вас есть еще одно место?

— Никак нет, товарищ капитан.

Тамара стояла в дверях. Чердынцев видел, как менялось ее лицо. Сначала она обрадовалась, потом вдруг испугалась, сказала:

— Может быть, возьмете меня? Я — корреспондент газеты. Адылов знает, что я застряла здесь.

— Никак нет, товарищ корреспондент.