Фернандо Гамбоа - Черный Город

Анжелика повернулась туда, откуда доносились эти звуки, прекрасно понимая, что они означают.

— Немедленно цепляйтесь за подвесную систему! — отчаянно заорала Кассандра. — Дирижабль поднимается!

— Я тебя здесь не оставлю, — заявил я бразильянке, игнорируя и крики тех, кто находился на дирижабле, и звуки, которые издавали приближающиеся к нам черные чудовища. — Я прикреплю тебя к подвесной системе, а затем ухвачусь за нее сам еще до того, как сюда прибегут морсего.

— На это уже нет времени, — вздохнула Анжелика, глядя, как дирижабль поднимается все выше и выше от земли. — Смотри, дирижабль уже улетает… — Она показала рукой вверх. — Быстрей запрыгивай на него.

— Но они убьют тебя!

Бразильянка печально усмехнулась и показала на окровавленные куски марли, покрывающие ее огромную рану.

— Вспомни о том, что я врач, — сказала она. — Я знаю совершенно точно, что очень скоро умру.

— Но…

— У меня есть к тебе единственная просьба… Я хочу, чтобы ты для меня кое-что сделал. — Произнеся эти слова, она закрыла глаза и вытянулась на влажной земле.

Морсего, судя по доносящемуся с их стороны шуму, уже почти преодолели заросли кустарника и вот-вот должны были выскочить на поляну, на которой находились мы.

— Все, что хочешь, — ответил я, даже не пытаясь поторапливать умирающую женщину.

Она пристально посмотрела на меня, а затем перевела взгляд на рукоятку пистолета, засунутого за мой поясной ремень.

Как только я понял, что она просит меня сделать, я попытался произнести решительное «Нет!», но из моего рта не вырвалось ни звука.

— Пожалуйста, Улисс… — Анжелика, заметив в моих глазах сомнение, взяла меня за руку.

Я замер, словно парализованный, будучи не в силах ни сделать то, о чем меня умоляла эта женщина, решившая пожертвовать собой ради спасения всех остальных, ни просто повернуться и уцепиться за подвесную систему, которая свисала с медленно поднимающегося вверх дирижабля и до которой я, наверное, еще смог бы допрыгнуть.

Когда я уже начал различать в кустарнике силуэты морсего, темневшие всего лишь в нескольких десятках метров от нас, Анжелика положила мою руку на пистолет и посмотрела на меня умоляющим взглядом.

— Сделай это… — стала настаивать она, сжимая мою руку. — Быстрее.

Я бросил взгляд на своих друзей, которые махали руками и что-то мне кричали, поднимаясь на дирижабле все выше и выше.

— Если ты этого не сделаешь, мы оба умрем, — сказала бразильянка.

Затем она, напрягая последние силы, сама вытащила у меня из-за пояса пистолет и, приставив его ствол ко лбу, подтянула мою руку к рукоятке.

Возможно, у меня и в самом деле не было другого выхода, но, тем не менее, чтобы нажать спусковой крючок и убить человека, нужно было преодолеть очень трудный психологический барьер, тем более если пистолет направлен на того, с кем ты уже хорошо знаком и кто смотрит тебе прямо в глаза.

— Если этого не сделаешь ты, — прохрипела Анжелика, — это сделают они…

— Берегитесь! — услышал я крик Валерии.

Я тут же поднял взгляд и увидел, что несколько черных призраков уже вот-вот набросятся на меня и бразильянку. Они бежали к нам, как одержимые, причем одни из них бежали на всех четырех конечностях, а другие — с вытянутыми вперед руками.

Я поднял пистолет и, выстрелив в ближайшего из них, попал ему в плечо, отчего он взвыл от боли, но даже не остановился.

Я выстрелил еще несколько раз, целясь то в одного, то в другого, то в третьего, однако эта моя пальба привела лишь к тому, что они перешли с бега на шаг. Никто из них, в том числе те, кого я ранил, не остановился. Они просто начали рычать еще сильнее.

— Улисс! — услышал я голос Кассандры, донесшийся до меня, к моему удивлению, откуда-то издалека. Обернувшись, я увидел, что дирижабль уже почти достиг уровня крон деревьев.

И тут вдруг Анжелика обхватила своей ладонью мою ладонь, державшую рукоятку пистолета, положила свой указательный палец на мой и, прежде чем я догадался остановить ее, резко направила ствол пистолета на свою голову и нажала на спусковой крючок.

Когда это произошло, высоко над моей головой раздался крик ужаса. Оторвав взгляд от остекленевших глаз Анжелики, я увидел, что морсего снова бегут ко мне во всю прыть, но их стало уже больше, и неслись они одновременно с разных сторон.

Тут же забыв о только что происшедшей трагедии, я начал стрелять то в одну, то в другую сторону, при этом понимая, что, как бы я ни старался, пройдет еще всего лишь несколько секунд — и меня прикончат эти наполовину люди и наполовину звери, спастись от которых мне вряд ли удастся. Как только в магазине пистолета закончатся патроны, моей жизни придет конец.