Ростислав Самбук - Чемодан пана Воробкевича. Мост. Фальшивый талисман

— Насколько я вас понял, наше задание — чемодан. Однако найти его можем или случайно, что равняется одному шансу из тысячи, или выйдя на след двух агентов, заброшенных из Западной Германии. Они будут охотиться за чемоданом, а мы — за ними. Пограничники в курсе дела?

Генерал кивнул:

— За последние дни в этом районе пограничники не выявили никаких нарушений государственной границы.

— Не исключено, что бандеровские агенты перейдут на нашу территорию черт знает где. Я уже не говорю о других вариантах: к нам засылали шпионов под видом демобилизованных солдат…

— Все может быть, — перебил полковника Роговцев. — Начальники областных управлений госбезопасности западных областей предупреждены, и они должны помогать вам. Пограничники тоже. Фактически это все, что мы могли сделать. На завтрашнее утро заказаны билеты на самолет. Вопросы есть?

Кирилюк заерзал на стуле.

— Что у вас? — понял его Роговцев.

— Моя жена, — нерешительно начал Петр, — из этого города, и там живет ее брат…

— Не возражаете, Иван Алексеевич? — посмотрел генерал на Левицкого. Тот кивнул. — Можете взять ее с собой. Держите связь с местными товарищами, не пренебрегайте любой информацией. А впрочем, не мне тебя учить, Иван Алексеевич.

Генерал проводил их до дверей кабинета, что–то прошептал на ухо Левицкому. Друзья улыбнулись и попрощались.

Отец Андрий Шиш устроился в тени на веранде и неторопливо щелкал косточками счетов, подбивал прибыль за последний месяц.

— Ох–хо–хо, грехи наши… — недовольно сопел он, записывая колонку цифр. Обижаться было трудно, и все же по привычке охал и стонал, проклиная всех обольшевиченных, начавших забывать церковь.

Честно говоря, отец Андрий несколько лицемерил, проклиная прихожан, — здесь, в глухом селе, со всех сторон окруженном лесами, он чувствовал себя не так уж и плохо. В лесах еще прятались остатки бандеровских банд, и, пугая крестьян карой не только божьей, а и человеческой, его милость настойчиво утверждал авторитет греко–католической церкви, в то же время заботясь и о таких проявлениях уважения к святому дому, как денежные и натуральные взносы. С деньгами, правда, было тяжеловато: до ближайшего базара в райцентре километров сорок лесными проселками — хорошенько подумаешь, прежде чем поедешь. Но приходского священника, как ни странно, дары натурой устраивали даже больше.

Почти никто не знал (его милость не без оснований хранил эту тайну), что в нескольких километрах отсюда, в дремучем заболоченном лесу, куда даже по ягоды не ходили, скрывался куренной УПА и брат отца Андрия — Роман Шиш.

Ромко не отступил с немцами — был уверен, что Советы долго не продержатся: придут то ли американцы, то ли англичане (разные ходили слухи) и установят давно ожидаемую власть, при которой он, Роман Шиш, сразу станет заметной фигурой. Шли дни, месяцы, миновал уже год после войны, от Шишова куреня остался пшик — одни погибли, другие явились с повинной, — а Советская власть крепла, крестьяне, раньше боявшиеся бандеровцев, начали создавать отряды самообороны, и Ромку́ в последнее время приходилось отсиживаться то на глухом лесном хуторе, то у знакомого лесника, а то и в сыром тайнике в чаще. Слава богу, что брат под боком…

Вот почему отец Андрий с охотой принимал от прихожан за крестины, Свадьбы и прочие церковные церемонии не деньги, а натуру: подсвинок — за свадьбу; куры, утки, мера зерна — за похороны… На все была твердая такса, от которой его милость никогда не отступал. С Ромка же — брат братом, а денежки врозь — брал вдвое против базарной цены: мол, надбавка за риск. Благо, у Романа были советские деньги — когда–то, еще во время войны, ограбил сберкассу.

Брат служил отцу Андрию и для устрашения паствы. Однажды председатель сельсовета попробовал нажать на приходского священника: обложил налогом и заставил подписаться на заем. Отец Андрий сказал несколько слов Ромку — председателя подстерегли ночью, зверски избили и замучили, а тело бросили в канаву. Церковный староста (свой человек, священник, хотя и со скрипом, все же делился с ним) дал понять: так будет с каждым… Боялись отца Андрия, ох и боялись — не столько адских мук, как мук здешних. В селе хотя и есть «ястребки», да пользы от них — тьфу, прости господи!.. Днем красуются — карабин за плечом, вояка хоть куда, а ночью? Посты у сельсовета, почты, чуть дальше — за сельпо… А те же — сукины сыны! — все входы и выходы знают: если не в селе, то подстерегут на проселке, в лесу. Нет, лучше не связываться…