Елена Ржевская - Особое задание. Повесть о разведчиках

— Так точно.

— А ты приведи-ка текст присяги.

Видно было, что фельдфебеля успели уже до­просить об этом в дивизии, не задумываясь, он начал:

— Я клянусь моему фюреру, что не сойду...

— Не тараторь,— оборвал его командующий и пояснил: — ты давай медленно, лянгзам.

— Я клянусь моему фюреру, что шагу не сойду с места и буду стоять насмерть на моём посту у Ржева,— старательно проскандировал пленный.

— Покладистый, —коротко рассмеялся Пётр Ильич.— Это они после Сталинграда увяли.

Всматриваясь фельдфебелю в лицо, командую­щий спросил с деланной наивностью:

— А зачем фюреру нужен Ржев?

Гитлеровец ответил тихо:

— Фюрер обратился по радио к солдатам у Ржева. Он сказал нам, если мы сдадим Ржев, мы откроем русским дорогу на Германию.

Хитро подмигнув присутствующим, отчего лицо его стало простым, веселым: — «Слыхали, каково им Ржев отдавать?», позабыв про гитле­ровца, командующий, насвистывая, молодо заша­гал по блиндажу.

* * *

Колючий ветер дует с той стороны, где мёрт­вая под снежным грузом река петляет и пропа­дает с глаз, сливаясь с белой равниной. Исче­зают контуры реки, едва обозначенные торча­щими из снега чёрными палками берегового ольховника. В гой стороне Волга делает крутой поворот и уходит на позиции русских войск, а здесь восточный берег реки изрыт — линия обо­роны немцев.

Ползи, капитан Дубяга, ползи, не отставай. Что это оба бойца разведроты обгоняют тебя? Смотри, они легли под проволоку, режут её. Ну и ловкие, ну и черти, это они для тебя откры­вают проход. Тихо, Жора, тихо. Замри. Фа­шисты накрыли нас миномётами... Сколько это длится тишина? Минуту или больше? Страшно поднять голову, выдать врагу своё присутствие. А ребята, оказывается, уже ползут дальше. Зна­чит, обошлось.

Нижний ряд колючей проволоки перерезан. Дубяга ложится на спину, придерживает рукой в рукавице второй ряд над собой и, упираясь, что есть силы, пятками в снег, толчками проползает на спине под проволокой, переваливается на жи­вот и опять ползёт в ложбине, которую в нетро­нутом рыхлом снеге прокладывает своим телом ползущий впереди разведчик.

Уже перед обоими разведчиками вырастает снежный вал, они притаились, выслеживая не­мецкого часового. Дубяга подползает к ним. «Курить хочется, мочи нет»,— показывает ему жестом разведчик. «Отчаянные ребята, не забуду их...» «Вот он, твой фашист»,— подтолкнули Дубягу. В тусклом свете утра проплыла над снеж­ным валом каска, остановилась и поплыла назад.

Сиять гитлеровца руки чешутся,— редкая удача так вплотную подойти. В двух шагах от «языка», а придётся возвращаться ни с чем. Приказ разведчикам: провести капитана к не­мецкой обороне и без шума вернуться назад.

Часовой от часового стоит далеко, — здесь са­мое разреженное место в немецкой обороне: впереди расстилается незамерзающее болото, и русского наступления на этом отрезке ждать не приходится.

Каска плывёт сюда. Остались секунды. Сердце гулко и часто стучит, беспокойно отдаёт в виске, то и дело набегает слюна во рту. Вот каска оста­новилась, постояла, помедлила и повернула назад. Разведчики быстро подсаживают Дуб ягу, он переваливается через снежный вал, сползает в снег, прыгает через траншею и распластывается в снегу. Он лежит долго, мучительно долго, си­лясь сообразить, в каком направлении движется сейчас гитлеровец. С трудом в разгорячённую го­лову приходит догадка, что часовому с его поста он не виден, и тогда он принимается ползти. Ползёт неистово, ожесточённо, прочь от пере­довой. Вокруг голо, никаких строений, земля из­рыта траншеями, ходами сообщений. Он переби­рается на четвереньках и снова ползёт...

Невозможно сообразить, далеко ли отполз он. Наверное, далеко. Лёжа в снегу, перекатываясь с бока на бок, он срывал с себя маскировочный халат, поспешно заталкивал его глубоко в снег. Встал — и пошёл пошатываясь.

Очень трудно было итти в рост. Он маши­нально считал шаги, раз, два, три...

— Хальт!

Резкий окрик разорвал тишину. Дубяга вздрог­нул, замер.

— Руки вверх?

Наставив на него автомат, фашист, пятясь, вы­ходил из засады. Медленно поползли вверх тя­жёлые кулаки Дубяги.

Сейчас, когда время до наступления исчис­ляется уже не сутками, а часами, каждые новые дополнительные данные о противнике чрезвы­чайно важны.

Подполковник Ярунин допрашивает пленного летчика. Он выбросился на парашюте из заго­ревшегося в воздушном бою самолёта, призем­лился в тылу дивизии, и колхозницы, работав­шие на ремонте дорог, притащили его в штаб.