Андрей Кучкин - Семи смертям не бывать

— Счастье его, что он был в этой шапке, — сказал врач. — Она спасла ему жизнь.

Пробив толстый мех, из которого была сделана шапка, пуля, обессиленная, застряла в голове.

Данилка лежал без сознания несколько дней. Сильный молодой организм отчаянно боролся со смертью. Вскоре Данилка начал поправляться.

В это время узнал Чирков, как много у него настоящих друзей. Он снова был в семье боевых товарищей, он ощущал тепло дружеского участия, и это придавало силы. Врачи не надеялись, что встанет Чирков с больничной койки. Но недаром, видно, говорили Данилке чеверевцы: служить тебе, брат, без износу, как медному котелку.

Весной Данилка вышел из больницы.

Казалось, в далекое прошлое отодвинуты события недавних дней. Жизнь неудержимо идет вперед. Не так уж много времени прошло с тех пор, как отгремела в этих краях война, — и вот уже только стреляные гильзы, которыми играют мальчишки, напоминают о ней.

Но так только кажется. Пусть, бросив винтовку, засевает мирный пахарь поле, в сердце его живет великое, грозное, незабываемое время, призвавшее его под ружье.

В Башкирии Данилка задержался недолго. Хотелось ему отыскать тех скорых на расправу ревкомовцев, тех притаившихся врагов, которые судили его, да уже и без него настигла их заслуженная кара. Не ушли националисты-валидовцы от суда народа.

Война кончилась, борьба завершилась полной победой.

Счастлив тот, кто, оглядываясь на прожитое в эти годы, мог, как и Данилка, сказать: «Нет, не посторонним наблюдателем прошел я по жизни. Есть в победе народа частица и моего труда».

Жена Чиркова — Клавдия Молина — вспоминает:

«После подавления восстания в 1921 году Чиркова отправили лечиться в Москву (он ведь дважды был под расстрелом). Я его сопровождала, и после продолжительного лечения мы остались в Москве. Здесь он работал в ВЧК. Но здоровье его было сильно подорвано во время войны, и работа в ВЧК, особенно в тот период (раскрытие эсеровских и других вражеских организаций), была ему не под силу. В 1923 году его перевели в Уфу».

Несколько лет работал Чирков в Уфе, затем уехал на родину, в Топорнино. Попробовал здесь обзавестись хозяйством, получил надел земли, но вскоре понял: это не для него. В ту пору Чирков писал: «Глупо я сделал, что обзавелся своим, хотя и плохим, но хозяйством и имел посев хлеба. В настоящее время решил окончательно покончить со всякой собственностью и передать посевную землю в общество крестьян».

Так он и сделал.

Все чаще тяжелая болезнь — последствие нескольких ранений заставляла лечиться Чиркова в больницах и санаториях. Не хотел сдаваться боевой разведчик, не сиделось ему без дела, надеялся снова вернуться в строй. Но этим надеждам не дано было осуществиться. В 1936 году Данила Евстигнеевич Чирков умер.

Очень хорошо.