Николай Полудень - Есть такой фронт

Началась война. Советские войска отходили на восток. С ними вместе уходил и Гаврила Иванович.

И вот — окружение. Случилось это совсем неожиданно. Его и еще двух чекистов направили на важное задание. Они сели в автомашину и выехали в районный центр.

Был уже вечер. На поля и перелески опускались голубые сумерки, а слева краснел еще огромный кусок неба: там недавно скрылся раскаленный диск солнца. В низинах дымился редкий туман. Навстречу плыла прохлада.

Вскоре впереди показался хуторок, а недалеко от него — танки. Они перерезали дорогу, Гаврила Иванович пристально посмотрел на машины и, взглянув на шофера, сказал:

— Глуши мотор, браток! Нужно сначала узнать, чьи это танки.

— Что вы, товарищ начальник! — улыбнулся шофер. — Я отсюда вижу, что это наши машины. Я вчера был здесь, не могла же наша дивизия уйти за день…

— И все-таки нужно узнать.

— Хорошо! — выключая мотор, проговорил шофер. — Вы подождите в машине, а я схожу и разведаю.

— Разрешите отправиться втроем! — обратился к Осадчему младший политрук Иванов.

Глядя из кабины вслед товарищам, он подумал: «Надо спешить. Уже наступает ночь, а до места назначения более десяти километров». И вдруг послышалась длинная раскатистая пулеметная очередь. Шофер и оперуполномоченные словно споткнулись, упали на дорогу. «А может, это предупредительная очередь? — размышлял он. — Подожду». Но товарищи не поднимались. От танков по направлению к машине двинулась группа солдат в комбинезонах. Все было ясно: впереди враг.

Открыв дверцу кабины, Гаврила Иванович скатился в кювет, потом пополз в рожь и, ловко работая локтями и коленями, направился в сторону леса. Позади не раздалось ни выстрела, ни окрика. Значит, фашисты не заметили его.

На опушке леса зачернело несколько домиков. Недалеко от них, в лощинке, сидел мальчик, рядом паслась корова. Осадчий подошел к пастушку. Тот, увидев командира Красной Армии, поднялся.

— Сиди, дружок, сиди! — тихо проговорил Гаврила Иванович, стирая пот с лица. — Немцев нет у вас?

— Пока нет, — ответил мальчик. — А в тех селах уже немцы орудуют. Сейчас я позову отца, он все расскажет.

Подросток скрылся и вскоре подошел вместе с отцом. Подмышкой он держал какой-то сверток. Поздоровавшись, колхозник заговорил медленно, озабоченно:

— Наши ушли отсюда еще в полдень. Теперь немцы заняли и села и дороги. Вот я принес вам комбинезон сына-тракториста. Переодевайтесь и — в лес. Сын-то мой тоже ушел.

— Спасибо! — сказал Осадчий, поверив в доброжелательность нового знакомого. — Последую вашему совету. Надеюсь, мы еще увидимся.

— Конечно! — ответил колхозник. — До свидания!

Четыре ночи и дня пробивался Гаврила Иванович на восток. Голод обессилил его. Он даже не мог перебежать поляну возле большой дороги, по которой немцы гнали задержанных людей на железнодорожный полустанок. Осадчего схватили и втолкнули в группу измученных пленников. Гнали их целый день под палящими лучами солнца. Фашисты пристреливали тех, кто не выдерживал зноя и в обморочном состоянии падал на дороге.

Увидев зверское отношение фашистов к пленникам, Гаврила Иванович напрягал последние силы, шел. «Погибнуть вот теперь было бы очень глупо, — думал он. — Я должен сражаться с врагом. Слишком много уже они пролили нашей крови». Рядом идущие товарищи поддерживали его под руки, и он продолжал идти в неизвестность.

Жара спадала. А перед закатом солнца их привели к лагерю и загнали за колючую проволоку. Прошел день, второй. Люди изнывали от жажды и голода. Наконец, подошел молодой унтер-офицер, с улыбкой посмотрел на узников и сказал:

— Кто хочет есть — пусть завтра утром выходит на работу. Вот эти штабеля бревен нужно перенести к железной дороге.

На рассвете началась трудная работа. В напарники Гавриле Ивановичу попался молодой, сильный парень. Кругом расстилалось большое кукурузное поле, за ним — лес. Несколько тяжелых бревен уже отнесли они на полустанок. На обратном пути срывали кочаны кукурузы и жадно съедали их. В обеденный тридцатиминутный перерыв конвоиры выдали им по кружке сырой воды и по сто граммов черного хлеба. Теперь Гаврила Иванович хорошо уже знал своего напарника, спросил его:

— Скажи, Микола, ты хочешь жить?

— Конечно! — ответил парень. — Кто же не хочет жить?

— Тогда бежим, — тихо предложил ему Осадчий. — Здесь через два дня мы погибнем. Одно спасение — бежать! Только давай сразу договоримся: ты моложе меня и должен выполнять мои указания. Обстановка сам видишь какая.