Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

И на этот раз он закрыл глаза с твердым намерением не открывать их больше. Но он не учел непобедимого чувства страха, который овладел им и которого он никак не мог отогнать. Медленно, точно стыдясь своего чувства, приподнял он веки, чтобы только взглянуть сквозь ресницы… Он едва не вскрикнул от изумления и испуга, увидев, что куст почти совсем приблизился к хаудаху. Бледный от ужаса, он хотел протянуть руку и разбудить своего товарища или, вернее, своего господина Утсару, как рослый человек, голый, как червяк, и черный, как туземцы Малабарского берега, выскочил из-за куста с громадным кинжалом в руке и, приложив палец к губам, сделал ему знак молчать, не то… Ту же руку он приложил затем к сердцу, что падиал понял как угрозу вонзить ему в сердце ужасный кинжал.

Бедняга сразу сообразил, что он погибнет прежде, чем его спутники проснутся, а так как от него требовали одного только молчания, то он опустил руку и лежал неподвижно с растерянным взглядом. Призрак был, по-видимому, доволен его повиновением и, не теряя ни минуты на дальнейшую жестикуляцию, склонился над хаудахом, протянул руку, поспешно схватил находившийся там конверт и исчез за кустом, который с поразительной быстротой стал двигаться обратно и скоро потерялся в соседней роще. Только по прошествии получаса, не видя ничего и не слыша, падиал пришел в себя и… заснул.

Сон его был непродолжителен; ему снились самые фантастические сны, смешанные со всеми событиями, которые произошли за эти несколько дней. Он проходил через разнообразные испытания, подвергался странным приключениям и наконец проснулся, еле переводя дыхание и весь покрытый потом… Товарищи его еще спали, и он решил умолчать о том, что видел, во избежание упреков и чтобы уйти от ответственности, значение которой он понимал. Узнав об ужасе, с которым он не мог справиться и который точно пригвоздил его к земле, Утсара, наверное, возразил бы ему, что он ничем не рисковал, разбудив его в тот момент, когда фантастический куст уже удалялся от хаудаха. Факир мог бы броситься за похитителем и догнать его с помощью Тамби.

Умолчав о случившемся, он избегал всякого риска, а факир, не находя письма, никого не будет обвинять и подумает, что оно потерялось в дороге.

Эта кража между тем привела к таким последствиям, которых никто не мог ожидать. Как только Кишнайя получил это письмо, он немедленно приказал перевести, так как оно было написано по-французски. Отправитель не подписал его, и ни одно из употребленных в нем выражений не указывало на него как на автора. Предвидя случайную потерю этого послания, он рекомендовал Утсару исполняющему должность губернатора как человека, на которого можно положиться, и посылал его от лица брахматмы. Одна только последняя фраза могла показаться важной, ибо в ней говорилось следующее:

Полковник, командующий полком морской пехоты, на нашей стороне; вы можете быть с ним откровенны.

Кишнайя немедленно передал это письмо сэру Лоуренсу, который, не теряя времени, телеграфировал английскому посланнику в Париж, а последний, поняв важность этого дела, бросил все, и отправился к министру иностранных дел и передал ему телеграмму.

Провожая его, министр сказал ему:

— Теперь девять часов, а заседание министров начинается в десять; я доложу на нем об этом деле. Даю честное слово, что в одиннадцать часов в Индию уже будет послана депеша.

Мы скоро увидим, какие последствия принесло малодушие Дислад-Хамеда и как повлияло оно на ход всех дел и успех восстания.

Утсара проснулся, ничего не подозревая; ему не пришло даже в голову заглянуть в хаудах и убедиться, там ли еще положенное им письмо. В четыре часа Тамби, призванный свистком своего карнака, был снова нагружен, и все трое продолжали со свежими силами дальнейший путь.

Дней через шесть они без всяких приключений прибыли в столицу французских владений в Индии.

МЫ НЕ ЗНАЕМ НИЧЕГО ПРЕЛЕСТНЕЕ грациозного города Пондишери, который спокойно греется на солнышке Коромандельского берега за тройным поясом морских волн. Со своими домами самой разнообразной архитектуры, украшенными верандами и окруженными чудными садами, с широкими и чистыми улицами, обширной правительственной площадью, Шаброльской набережной, усаженной огромными деревьями, с живописным и оживленным базаром, туземными окраинами, которые точно пояс из зелени и хижин индусов окаймляют его с севера на юг, со своими фонтанами хрустальной воды и бульварами он представляет собой поистине самый восхитительный город Востока. Все дома его изящно выстроены и выкрашены в нежные цвета, которые прекрасно сочетаются с вечно чистой лазурью неба; своей архитектурой они напоминают дворцы. Невозможно смотреть на этот город, не любуясь им, жить в нем, не любя его, уезжать из него и не желать вернуться, чтобы кончить в нем свои дни…