Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

Нет сомнения! Сердар скрывался или в Джахара-Бауге, или во дворце Омра. Отсюда он ведет переписку со своими друзьями на французской территории и отправляет, быть может, приказ прислать ему подкрепление… А потому в данный момент важнее всего было завладеть письмом, которое оба посла везли на французскую территорию. Там должно скрываться объяснение многих непонятных фактов.

На минуту Кишнайе пришла в голову мысль арестовать послов. Однако слух об этом немедленно дошел бы до ушей Сердара, если послание исходит от него; Кишнайя же выигрывал несравненно больше, сразу удостоверившись и в присутствии своего врага, и в его намерениях. Он решил поэтому предоставить послам ехать своей дорогой и постараться похитить у них конверт, который они везли с собой. Он обратился к одному из самых ловких бегунов в городе, который согласился за весьма хорошую плату исполнить для него это деликатное поручение. Мы видели уже, как этот туземец бросился по следам маленького каравана, ехавшего вдоль Кришны, по старинной мощеной дороге, которая ведет из Биджапура в Мадрас, а одна из ее ветвей поворачивает к французскому городу Пондишери, или просто Понди, как зовут его туземцы.

Слон Тамби бежал хорошо, но скороход не поддавался усталости; караван шел целую ночь, не останавливаясь, и до одиннадцати часов следующего дня не случилось ничего особенного ни с той, ни с другой стороны. Но тут голод и жара заставили путешественников остановиться. В это время они ехали по обширному лесу, который еще не кончился. Утсара выбрал для остановки одно их самых тенистых и прохладных мест леса, где они намерены были остаться до четырех часов дня, когда несколько спадет удушливый зной. Каждый день они должны были идти по девятнадцать-двадцать часов, а отдыхать — не более четырех-пяти, включая сюда еду и сон. При такой езде они должны были прибыть в Пондишери дней через семь.

Тамби освободили от хаудаха, который поставили под огромным баньяном, приютившим под своей тенью и туземцев, и пустили слона пастись в лесу на свободе, пока хозяева готовили национальное блюдо индусов — керри .

Тамби, однако, не занимался восстановлением своих сил; он был, видимо, чем-то озабочен, смотрел далеко в лес и время времени он наполнял воздух мелодичными звуками, которыми природа наделила его и которые имели отдаленное сходство со звуками тромбона в руках человека, только что познакомившегося, как справляться с его мундштуком.

— Что случилось с Тамби? — удивился карнак. — Я никогда еще не видел его в таком состоянии.

— Ба! — отвечал факир. — Не стоит беспокоиться. Мы находимся в самой чаще леса, и ветер приносит ему время от времени испарения хищников вот он и тревожится. Это не должно мешать нам заниматься своим делом.

Это замечание показалось вполне благоразумным, и все трое вернулись к своим занятиям: один разводил огонь, другой готовил рис, третий с помощью гранитной скалки растирал на камне «mossabes», род смеси из кориандра, корней куркумы, или индийского шафрана, индийского перца и мякоти кокосового ореха, предназначенной для приправ керри.

Видя, что спутники не обращают внимания на его крики, слон успокоился и ни о чем больше не заботился, кроме пищи.

Когда керри был готов и съеден с аппетитом, на который способны лишь люди, не евшие целые сутки, все трое растянулись на циновках, собираясь уснуть, но так, чтобы не терять из виду хаудаха, где находилось драгоценное письмо. Карнак и Утсара скоро заснули, но падиал не мог последовать их примеру; крики слона и его пристальный взгляд, устремленный в глубину леса, крайне беспокоили его, и он невольно спрашивал себя, не предвещает ли это более или менее близкой опасности, которой напрасно пренебрегали его спутники… Несмотря на это, сон мало-помалу начал овладевать им, что усиливалось еще деятельностью пищеварения; он уже собирался поддаться искушению, когда ему показалось, что в двадцати шагах от хаудаха появился вдруг куст, которого он как будто раньше не замечал. Это показалось ему не особенно важным, и он закрыл глаза, твердо решив на этот рас уступить сну. Над его ухом пискливо зажужжал москит; он небрежно отогнал его рукой, и тогда ему захотелось еще раз взглянуть на кустарник… Было ли то странное влияние сна, только ему показалось, что куст переменил место и продвинулся еще дальше.

— Клянусь Шивой! — подумал падиал и невольно вздрогнул — Вот странный лес, где кустарники сами по себе двигаются с места. Буду спать… Это, верно, от усталости.