Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

«Ага, мои милые, — подумал Арджуна, — на этот раз я поймал вас… Вы забыли, что в случае измены устав Духов Вод дает брахматме право призвать четырех членов Совета Семи и выдать им весь тайный трибунал… Но что я говорю? — остановил он себя сейчас же. — И наивен же я! Как будто Три и Четыре не составляют одно в Совете Семи… Нет, нет! Затронуть часть значит затронуть все… Таким путем мне не осуществить своей мести. Этих людей я должен предать общему суду жемедаров, и тогда увидим, имеет ли право Совет Семи спасать от нашего правосудия поставщика английских виселиц!»

Арджуна решил, что он близок к исполнению давно лелеемых им мечтаний: добиться реформы всего устава общества, доказав всем опасность, связанную с тайной и бесконтрольной властью, и уничтожить Комитет Трех и совет Семи, заменив его Советом из двенадцати сменяемых членов во главе с ним как с президентом этого Совета, которым он будет управлять по своему усмотрению. Власть будет тогда в его руках, а вместе с тем и все средства для проведения будущего восстания, которое навсегда освободит его родину, Индию, от гнусного ига Англии…

Надо только действовать быстро и с величайшей осторожностью, ибо ввиду положения, занимаемого им теперь по отношению к Совету Семи, достаточно малейшего подозрения, чтобы он присоединился к своему предшественнику в Башне Мертвых. Но прежде, чем начинать борьбу, необходимо быть в курсе всего дела и дальнейших планов своих врагов.

Падиал только и ждал, чтобы ему позволили говорить. Осторожно расспрашиваемый Арджуной, он рассказал все, что знал, между прочим и то, как во время собрания незнакомый голос обещал ему спасти его и приказал явиться на свидание вечером у Башни Мертвых, угрожая самой ужасной местью, если он не сдержит своего слова.

Брахматма сразу понял, что вся разгадка дела кроется в этом: надо полагать, Старший-Из-Трех нуждался в очень большой услуге со стороны падиала, если приказал Утами убить англичанина; он не сомневался относительно роли, которую играл факир после его поспешного ухода из зала: от слуги он дошел до господина и увидел во всем этом руку президента Комитета Трех и Совета Семи, самого жестокого своего врага.

Необходимо было поэтому прежде всего узнать результат предстоящего разговора между членами Совета и падиалом; а до тех пор он не мог остановиться на каком бы то ни было плане. С этой целью он заставил ночного сторожа дать «страшную клятву», что он передаст ему все, что произойдет во время этого свидания. Он потребовал от него под той же клятвой, чтобы он не открывал ни единой душе того, что решено между ними, и пригрозил ему, — он заметил, что негодяй, как и все подлые люди, был трус, — в противном случае привязать его заживо возле гнезда красных муравьев, которые так мелки, что мучения несчастных, отданных им на съедение, длятся несколько дней.

Падиал, счастливый тем, что так дешево отделался, рассыпался перед ним в уверениях безграничной преданности. Он так близко видел смерть, что решил воспользоваться первым благоприятным случаем и бежать в какую-нибудь отдаленную провинцию, где месть не в состоянии будет настичь его. Он понимал, что, служа англичанам и Духам Вод, он при такой двойной игре рано или поздно кончит веревкой или кинжалом. В ожидании же благоприятного случая к побегу он давал все обещания и клятвы, какие только от него требовали. Когда он вышел из дворца брахматмы, последний сказал Утсаре:

— Отправляйся за этим человеком и следи за ним, мне необходимо знать все, что он делает. Не забудь присутствовать сегодня вечером при разговоре со Старшим-Из-Трех. Свидание назначено среди развалин: постарайся же спрятаться поближе к ним, чтобы слышать все, что они будут говорить.

— Повеление твое будет исполнено, господин, — отвечал ему факир и поспешил по следам ночного сторожа.

Удалившись в комнату, служившую ему рабочим кабинетом, Арджуна долго думал о борьбе, которую он решил начать. Этот брахматма был человек выдающийся, и его способности равнялись его гордости. Чувство гордости появилось у него в результате осознания собственных достоинств, которые до сих пор настолько признавались всеми, что Совет Семи и даже тайный трибунал ничего не предпринимал не посоветовавшись с ним. Положение его изменилось всего несколько месяцев тому назад. Произошла странная, необъяснимая вещь: несмотря на ежемесячные выборы, изменявшие состав Комитета Трех и назначавшие нового президента, каждый новый член наследовал ту же ненависть и обращался к нему с тем же оскорбительным пренебрежением.