Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

— Он не ранен, — отвечал Арджуна, внимательно осмотрев падиала. — Странно! Совсем не слышно биения сердца, а между тем он дышит… Нельзя оставлять его умирать здесь без всякой помощи.

Роскошное жилище брахматмы находилось всего в нескольких шагах оттуда. Арджуна сделал знак факиру, который взвалил падиала себе на плечи, и оба направились в Джахара-Бауг, или дворец Святых, — название, присвоенное жилищу брахматмы.

Отдавая приказ перенести к себе ночного сторожа Биджапура, Арджуна действовал под влиянием не только человеколюбия, но и какого-то инстинктивного любопытства; тайное чувство подсказывало ему, что здесь кроется что-то особенное и в высшей степени важное и интересное для него. Вместо того, чтобы войти через главный вход, охраняемый постоянно дюжиной сиркаров, он обошел сад, открыл маленькую дверь и провел Утсару с его ношей в свои частные апартаменты.

Падиала положили на кровать, и пока факир смачивал ему виски уксусом, Арджуна дал ему несколько капель укрепляющего средства, рецепт которого был известен только брахманам; прошло несколько минут, и негодяй очнулся от довольно продолжительного обморока. Он открыл глаза и, узнав брахматму, чуть снова не потерял сознания. Вид верховного вождя общества Духов Вод подтвердил его уверенность, что его спасли только для того, чтобы посмеяться над ним и затем подвергнуть ужаснейшим пыткам.

— Пощади! Пощади! — воскликнул он, складывая руки. — Клянусь служить вперед с верностью собаки.

— О! О! — подумал Арджуна, — что за преступление совершил он, чтобы так молить о пощаде? Будем осторожны, если хотим все узнать… Он, видимо, уверен, что мне известны все его злодеяния.

Затем он с необыкновенной проницательностью продолжал делать разные выводы, которые дали ему возможность угадать часть истины.

— Не меня просит он о пощаде, а брахматму, и, обещая верно служить мне, он в моем лице обращается также к обществу Духов Вод; а обещание, которое он дает на будущее, указывает на то, что он не был верен в прошлом. Так как я никогда не пользовался услугами этого простого субедара, значит, он имел дело с Комитетом Трех.

Точно молния, радость осветила лицо Арджуны при мысли о том, что он, быть может, узнает сейчас важную тайну трибунала. Но для этого ему необходимо было сделать вид, что он все знает, и заставить падиала признаться во всем, что, по мнению последнего, уже известно брахматме. Одно только смущало его: если Комитет Трех знал виновность этого человека, как мог он не только отпустить его на свободу, но еще приказал брахматме доверить ему важное поручение относительно Нана-Сахиба? Он решил вести допрос с большой осторожностью.

— Видишь ли, — сказал он Дислад-Хамеду, который с невыразимой тревогой ждал его ответа, — я ничего лучшего не желал, как дать тебе пощаду, о которой ты просишь; но кто поручится мне, что ты снова не изменишь своему слову?

— Ты знаешь, о брахматма, что это невозможно теперь… Общество предупреждено, и при малейшем проступке с моей стороны наказание будет еще ужаснее.

— Но одного моего согласия мало, — продолжал Арджуна, — я могу действовать только с согласия Трех. А я получил очень строгие приказания и не смею противиться им.

— Увы! Что же ты сделаешь со мной? — воскликнул несчастный, который не мог понять, по какому стечению обстоятельств он очутился у брахматмы, и думал, что его арестовали по выходе из собрания. — Зачем было внушать мне надежду, чтобы потом разбить ее?

Арджуна молча покачал головой; он чувствовал, что малейшее неосторожно сказанное слово может показать падиалу, что тайна его еще не раскрыта.

— Сжалься, господин! Сжалься! Я презренный негодяй, я это знаю, но когда я понял, что мой обвинитель пал под ударом Кинжала Правосудия, мог ли я не подумать, что Комитет Трех хочет простить меня… А свидание, назначенное мне сегодня вечером у Башни Мертвых между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи?.. Неужели все это пустые хитрости?..

Услышав эти слова, сразу освещавшие положение вещей, Арджуна едва не вскрикнул от радости. Одаренный тонким умом, он сразу понял, какую выгоду мог извлечь из этого открытия.

Итак, изменник, имя которого хотел ему открыть англичанин, был Дислад-Хамед и знаменитый трибунал, такой безжалостный и суровый, удалявший брахматму за малейшую ошибку, — этот трибунал не остановился перед убийством, чтобы спасти изменника, по доносам которого англичане уничтожили более тысячи пятисот единомышленников общества!..