Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Том 1. В дебрях Индии

— Бумаги такого рода, — говорил он себе, — не доверяют мебели, которую можно взломать или которая может сгореть. К тому же это такого рода вещи, что их уничтожают рано или поздно, и с этой целью их держат при себе, вследствие чего они забываются, долго залеживаются в карманах. У меня и до сих пор торчит в кармане старого пальто письмо Барбассона-отца, в котором он на мою просьбу о деньгах отвечает мне проклятием, а это было лет четырнадцать тому назад…

В ту минуту, когда сэр Уильям заснул, поддаваясь страшной усталости, ловкая рука осторожно вытащила из его кармана кожаный бумажник такой величины, что он нисколько не мог затруднить того, кто его носил. Это была рука Барбассона; поддаваясь непреодолимому желанию проверить свои психологические умозаключения, он решил прибегнуть для этого к некоторому опыту. В бумажнике находилось одно только письмо, написанное по-английски; Барбассон не знал этого языка, но он увидел имя Фредерика де Монмор-Монморена, повторенное несколько раз рядом с именем сэра Уильяма. С волнением пробежал он последние строчки… там оказалась подпись: полковник Бёрнс.

Провансальцу этого было достаточно; он заглушил крик радости, сложил письмо и спрятал его в карман, а бумажник положил обратно туда, откуда взял; затем он продолжал свою прогулку, потирая руки от удовольствия, к которому не примешивалось ни малейших угрызений совести… Не взял ли он украденный предмет просто-напросто для того, чтобы возвратить его законному владельцу? Он колебался минуту, не зная, что ему предпринять: не воспользоваться ли своим открытием, чтобы заставить Сердара прибегнуть к крутым мерам? Напрасный труд; последний никогда не согласится отправить зятя своей сестры качаться в десяти футах от земли… Что касается того, чтобы оставить его пленником, нечего было и думать… Ну что с ним делать по приезде в Гоа? Посадить в клетку и отвезти в Нухурмур? Нет, Сердар не сделает этого, родство спасало негодяя. Да, наконец, не у него ли, у Барбассона, это оправдание, которого добивались в течение двадцати лет; нет, он лучше отправит Уильяма Брауна искать другое место, где его повесят, и Сердар будет ему благодарен за то, что он избавил его от новой мучительной сцены и от необходимости принять последнее решение. И он предпочел предоставить событиям идти своим порядком.

Приближалась полночь; маленькая яхта бежала по направлению к земле; вдали виднелся уже маяк и огни дамбы Джафны. Барбассон разбудил Сердара и его друзей, и все вышли на мостик; затем он отправился к сэру Уильяму и обратился к нему тем же шутливым тоном, каким обычно говорил с ним:

— Ваше превосходительство прибыли к месту своего назначения.

— Благодарю, господин герцог, — отвечал англичанин тем же тоном. — Верьте мне, я никогда не забуду тех кратких минут, которые я провел на вашем судне.

— Ба! — отвечал Барбассон, — людская благодарность — такая редкая вещь!.. Только позже ваше превосходительство поймет всю важность услуги, которую я ему оказываю сегодня!

Яхта входила на рейд, и он быстро крикнул:

— Слушай! Спусти лодку! Готовься! Руль направо! Стоп!

Все приказания исполнялись с поразительной точностью, и «Раджа», сделав полукруг, сразу остановился по направлению руля, который поставил судно кормой к берегу, чтобы оно было готово немедленно двинуться в открытое море. Яхта остановилась в двадцати метрах от берега; в десять секунд была спущена лодка, и Барбассон, пожелавший сам доставить на берег благородного лорда, сказал ему, отвесив глубокий поклон:

— Лодка вашего превосходительства готова!

— Не забудьте моих слов, Сердар, — сказал сэр Уильям, — через два дня… У Ковинда-Шетти.

— Если вы сдержите ваше слово, я постараюсь позабыть все зло, совершенное вами.

— Не хотите ли дать мне руку в знак забвения прошлого, Фредерик де Монморен?

Сердар колебался.

— Ну, это уж нет, вот еще! — воскликнул Барбассон, становясь между ними, — спускайтесь в лодку, да поживее, не то, клянусь Магометом, я отправлю вас вплавь на берег!

Барбассон призывал Магомета только в минуту величайшего гнева; губернатор понял по его голосу, что опасно и, не сказав ни единого слова, поспешил в лодку.

— Вот так-то лучше! — вздохнул Барбассон, в свою очередь занимая место в лодке. — Греби! — крикнул он матросам.

В несколько ударов весел лодка была у набережной, и сэр Уильям поспешно прыгнул на землю.

Таможня находилась от него в десяти шагах, и губернатору нечего было бояться больше; приложив руки ко рту вместо рупора, он крикнул: