Андрe Лори - Через океан

— Право, пятьсот тысяч долларов… Это еще не очень дорого за то, чтобы избежать подобного союза!

Это заключение навело разговор на путешествие Раймунда и на то, как он его совершил.

Позвали Морица Бенуа, чтобы поблагодарить его за то, что он так своевременно вытащил путешественников из трубы, выпили за его здоровье и даже назначили ему небольшую ренту, чтобы ему до конца дней было приятно вспоминать о мужественном решении, которое он принял у входа в подводную трубу. Выслушали Кассулэ и его личные впечатления от столкновения вагонов, приласкали Ромпера, тоже переехавшего через океан за семь часов, — его вымыли с мылом и все-таки едва избавили от последствий купания в нефтяном озере.

Затем начался бесконечный спор о причинах прекращения сообщения с Far-Rockaway, но тщетны были все старания объяснить прекращение нефтяного потока.

В первый раз Эбенезер не заподозрил тут Тимоти Кимпбелля. Однако именно он-то и сделал все, как потом вечером узнали из длинной депеши помощника с Far-Rockaway, отправленной из Нью-Йорка в Брест через Париж.

Депеша гласила следующее:

«Мы сильно беспокоимся за то, успели ли путешественники, отправившиеся по подводной трубе, достичь своей цели. Труба сегодня утром, около пяти часов, была разрушена взрывом торпеды. Несколько судов видели его и дали знать об этом, так что можно довольно точно установить время. Виновник — Тимоти Кимпбелль, который арестован на набережной Coney Island'а в момент его возвращения с преступной экспедиции. Полиция со вчерашнего дня искала его по случаю пожара в Дрилль-Пите и очень серьезных обвинений, тяготевших над ним. Она напала на его след и констатировала, что весь вчерашний день он провел, делая подозрительные покупки: нитроглицериновую торпеду, электрический аппарат, изолированную проволоку, канаты и крюки. В момент ареста все это нашли при нем, за исключением торпеды и части крюков и каната. Из этого заключили, что он уже воспользовался недостающими вещами. Действительно, спустя некоторое время все суда, входившие на рейд, стали указывать на присутствие большого количества нефти в открытом море. Тысячи лодок отправились сейчас же туда, надеясь собрать нефть, — в свою пользу, конечно. Но их надежды не оправдались. Нефть разлилась так широко и таким тонким слоем, что ею нельзя было воспользоваться. Главное полицейское бюро известило нас в три часа пятьдесят семь минут пополудни, и мы немедленно по телеграфу отдали приказ на заводы Ниагары приостановить действие насосов, но количество нефти, потерянной в море со времени взрыва, тем не менее очень велико. Однако ничто не указывало на разрыв трубы, первое подозрение возникло у нас вследствие прекращения телеграфного сообщения с Val-Tregonnec'ом. По мнению всех компетентных лиц, надо опасаться, как бы подводная труба не погибла безвозвратно. Ждем приказаний».

Нельзя было обманываться относительно значения известия. Это было полное и непоправимое разорение для владельцев трубы.

Пожар склада и потери, понесенные вследствие взрыва подводной трубы, должны были поглотить все состояние Куртисса.

Эбенезер был слишком опытный делец, чтобы не понять сразу громадности постигшей его беды. Но утренние события, вероятно, подготовили его ко всем неожиданностям, и он бодро перенес свое несчастье, — один лишь грустный взгляд его выдал, что он испытывал при чтении злополучного известия.

— Что такое еще случилось, отец? — спросила Магда, испуганная этим взглядом.

— Вот, дочь моя, читай сама вслух! — ответил он, и когда чтение было закончено, он сказал: «Я теперь беднее, чем в день моего приезда в Дрилль-Пит!»

Обе женщины бросились ему на шею и со слезами обнимали его.

— Бедный мой муж, из-за меня ты не жалей о потере богатства, я была не менее счастлива и до получения его. Но вы… но Магда!.. Бедная Магда!..

— Мое дорогое дитя!.. — вздохнул развенчанный король. — Вот как окончились наши мечтания!.. Между тем я так желал видеть тебя счастливой, возбуждающей зависть во всех!

Магда, спрятав свою белокурую головку на плече отца, рыдала, не говоря ни слова. Привыкнув с детства считать богатство за самое важное в жизни, она глубоко страдала, увидев себя лишенной этого ореола. И это унижение вместе с тем, что она перенесла утром, переполнило чашу ее горя. При виде ее слез Раймунд не выдержал.

— Магда, — вскричал он, — вы ли это оплакиваете презренную потерю денег! Ах, что значит богатство, раз остались честь, сила и здоровье!.. Неужели мы с вашим отцом не сможем снова сделать то, что сделали уже раз?.. Мы постараемся создать новое состояние… Мы мужественно будем работать над этим… успех недалек!..