Игорь Всеволожский - Неуловимый монитор

Николай Ермаков остался у армейцев и стал перевозить на мотоботе людей, продовольствие, вооружение. Его мотобот совершил много рейсов. Ермаков восторженно рассказывал о подвигах десантников и команд катеров. О себе говорил мало. Если надоедали с расспросами, — отвечал коротко: «Ну, воевал и все. Я же железняковец».

Прослужив несколько месяцев на мотоботе, Николай как-то прочел в «Красном черноморце» статью о своем мониторе. Она называлась: «Под счастливой звездой».

В статье рассказывалось о том, как монитор пришел в дальний порт прямо по минным полям, чем несказанно удивил моряков.

Армейский командир сказал:

— Поскольку твой корабль объявился, направляю тебя в распоряжение его командира. Спасибо за службу, Ермаков.

В тот же вечер Ермаков попутной машиной выехал в дальний порт…

Матросы и офицеры монитора не сидят без дела. Они помогают рабочим в ремонте корабля и учатся, учатся упорно и настойчиво, много и жадно читают. Каждая весть о подвигах моряков-черноморцев — великая радость, молнией облетающая корабль.

Вместе со всей страной, со всем флотом, они живут победами Советской Армии, стремительно наступающей на запад.

Близится к концу ремонт монитора.

«Железняков» опять становится голубым, как морская волна. Во всех отсеках пахнет свежей краской…

…Закончены и приведены в порядок и мои записи. Быть может, будущий историк, в чьи руки они когда-нибудь попадут, сумеет увидеть в них образы рядовых моряков, самоотверженно несших трудную службу, — моряков, громивших врага не только силой оружия, но и несокрушимой мощью всепобеждающего духа народа. Я собирался написать быль без всяких прикрас — и написал ее, как сумел.

Настает и час расставания. Я сжился с железняковцами, сам стал железняковцем. Я не хотел расставаться с кораблем до самой победы. Но человек предполагает, а начальство располагает, как шутя говорил насмешник Миша Коган. Начальство послало меня служить на другой корабль.

— Ну, что же, Травкин, — утешает меня Алексей Емельянович. — Гора с горой не сходятся, а человек с человеком непременно столкнется. Надеюсь, приедешь к нам на Дунай…

— Надеюсь, — говорю я уныло. Так трудно обещать…

Я прощаюсь и с матросами, и с Мишей Коганом, и с Володькой Гуцайтом (он повзрослел, возмужал), и с Кузнецовым, и с Алексеем Дмитриевичем, а Кушлак, растрогавшись, приводит меня в лазарет и тайком угощает стопкой лечебного спирта…

Мне — грустно расставаться с друзьями… Грустно до слез… хотя я и получаю в подарок десятки добрых пожеланий и… восемь пар самых прекрасных очков!..

И вот для железняковцев наступил наконец счастливейший день: монитор снова на плаву, покачивается на волне у пирса, и на солнце сверкает золотая вязь, которой выведено его славное имя!

Наступил день, которого железняковцы никогда не забудут.

Корабль отдает швартовы и медленно отходит от пирса. Гавань кишит кораблями, и он проходит вдоль высоких бортов транспортов, срезает корму мощному крейсеру, огибает нос линкора, на баке которого он весь мог бы свободно уместиться.

На палубе монитора выстроен его небольшой экипаж — статные моряки, все с орденами на синих кителях и фланелевках.

«Железняков» идет самым малым ходом.

На борту линкора заливаются дудки. Матросы и офицеры выстраиваются во фронт на палубах крейсеров и эсминцев. Становятся во фронт немногочисленные команды катеров. Из глубоких люков подводных кораблей выскакивают подводники и тоже замирают в строю. Над бухтой висит торжественная тишина.

— Смир-р-р-но!

Протяжно поют трубы сигналистов.

Это эскадра салютует «Железнякову». Она приветствует его, отдает дань уважения и восхищения легендарному речному кораблю, который с жестокими боями прошел по морям и рекам, три года дрался с пехотой и с самолетами, с батареями и с танками врага, прошел через весь ад, который могла создать против него гитлеровская армия. По пяти русским и украинским рекам и по двум бурным морям этот корабль высоко пронес гордое знамя русского флота, овеянное славой величайших морских сражений.

Ветер колышет тяжелое полотнище Военно-морского флага, развевает черные ленточки бескозырок. Тысячи черноморских матросов, стоя в строю, провожают глазами уходящий в дальний поход монитор.

«Железняков» срезает корму неуклюжего серого транспорта и выходит за ворота порта.