Повторяю. Эй?...»
Казалось, этот пони уже забросил всякую надежду и повторял слова чисто машинально — настолько смиренным был голос. В шоке я выключила передачу, так как ещё одного прослушивания не перенесла бы. Только тогда до моих ушей донеслось слабое пощёлкивание ПипБака. Внимательно осмотрев его, я обнаружила, что дозиметр — опция, о наличии которой я даже не догадывалась — активировался. Стрелка на маленькой разноцветной шкале всегда покоилась в зелёном делении. Она по-прежнему была там, но неумолимо приближалась к жёлтой области.
Я не могла всю оставшуюся жизнь торчать рядом с тем, что давным-давно было дверью обычного яблочного погреба. Точнее, могла, но моя жизнь определённо была бы недолгой и мучительной. Какова была вероятность того, что из великого множества возможных направлений я выберу то же, что и Вельвет Ремеди? Даже несмотря на фору всего в несколько часов, шансы найти её были исчезающе малы.
Но надо же было с чего-то начать. Наилучшим вариантом было забраться повыше и осмотреться. Руины неподалёку возвышались над самыми высокими деревьями, а сорванная крыша верхней башенки была, пожалуй, наиболее выгодной позицией из всех доступных. Я на секунду закрыла глаза, собралась с духом и вошла внутрь.
* * *
То, что осталось от здания фермы, оказалось гораздо прочнее, чем выглядело на первый, да и на второй взгляд. Оно было обобрано подчистую. Всё, что пережило катастрофу, было вынесено. Остался лишь никому не нужный мусор, который, казалось, даже само время не смогло уничтожить: ржавые подковы, коробки с порошком для стирки платьев, давно обратившихся в прах, вилы со сломанным черенком, грабли...
Я начала подниматься по лестнице. Мой взгляд привлёк исходящий из комнаты сверху слабый зелёный свет, как у отравленных яблок. Мерцание исходило от экрана старого терминала; похожие магические устройства использовались и в Стойле Два. Невероятно, но после нескольких столетий под открытым небом он продолжал работать! Да, если Стойл-Тек что-то и строили, то строили на века.
Любопытство заставило меня подойти, и удивление быстро сменилось пониманием. То, что терминал работал, не было простым совпадением — на экране отображалось свежее сообщение:
Всем, кто покинул Стойло Два, чтобы меня найти:
Пожалуйста, возвращайтесь обратно. Я делаю то, что должна. Смотрительница всё поймёт, хоть никогда с этим и не согласится; вы, надеюсь, тоже однажды поймёте. Я не вернусь, не ищите меня, не подвергайте себя опасности. Пожалуйста, простите...
Вельвет Ремеди
Я поискала на терминале другие записи, но все они были древними и испорченными, кроме одной, зашифрованной очень своеобразным парным шифром. Я немного слышала о нём, но прежде никогда не встречала. Для расшифровки мне понадобились бы два файла сообщения: один — уже имеющийся здесь, и второй — с терминала, откуда оно было отправлено.
Так и не придумав, как лучше использовать громадное количество свободной памяти моего ПипБака, я поставила файл на закачку. Честно говоря, шансы вообще когда-нибудь встретить парный терминал стремились к нулю, да и особых причин надеяться на хоть какую-то полезность сообщения двухсотлетней давности у меня не было.
Намного важнее было осознать, что пустошь теперь стала моим домом. Допустим, даже если мне удастся найти Вельвет Ремеди, то её возвращение со мной назад в Стойло Два было под очень большим сомнением. Признаюсь, я тешила себя мыслями о том, как Смотрительница настолько обрадуется возвращению Вельвет, что с радостью примет нас назад. Возможно, она бы даже устроила вечеринку в нашу честь... Как же наивны были эти фантазии!
Мысли об этом чёрными облаками беспокоили мою душу и вконец испортили настроение. Тем временем я добралась до вершины руин и осмотрела раскинувшуюся передо мною пустошь. Глаза выхватили мерцающее пятнышко света — маленькую оранжевую прореху в тёмном полотне ночи. Похоже на походный костёр... совсем недалеко, полчаса размеренной рыси.
* * *
Приблизившись к освещённому клочку земли, я почувствовала, что что-то здесь не так. Эта странная поза, в которой, подвернув под себя ноги, лежал на соломенной циновке дымчато-бежевый единорог, эта напряжённость его тела — я никак не могла отделаться от чувства неправильности происходящего. Только я вступила в круг света возле костра, тёплое “привет” тут же умерло на моих губах, так и не успев прозвучать. У единорога был заткнут рот; можно было увидеть отблески пламени костра на опутавших его копыта цепях.
Читать дальше