Владимир Типатов - Время собирать камни

Она, действительно, вернулась очень быстро, так же неторопливо, как и уходила, подошла к сидевшему в кресле перед камином, мужу и, сняв с себя трусики, села к нему на колени. Мальцев обнял жену за талию, и она вновь изогнувшись всем телом, припала к его груди. В эту минуту её можно было сравнить и с отдыхающей пантерой, и с трепетной ланью, и с жаждущей любовной утехи, наложницей из гарема. В свои тридцать пять лет, она сумела сохранить и красивую фигуру, и бешеный темперамент, в чём не раз уже убедились её многочисленные молодые поклонники.

Мальцев, лаская дрожащей от возбуждения рукой упругое тело жены, был уверен, что сейчас возьмёт её со всей страстью, истерзает, заставит исторгнуть дикие крики, которые жена всегда издаёт в момент оргазма, и отпустит её только тогда, когда получит полное удовлетворение, а она, почувствовав боевой настрой мужа, встала с его колен и поощрительно улыбнулась ему. Мальцев чуть приподнял бёдра, и его жена быстрым, натренированным движением рук, сняла с него трусы, а потом встав коленками на кресло, начала опускаться на член мужа, но по мере того, как она опускалась, опускался и член. Алла глубоко задышала и попыталась рукой возбудить опавший член мужа, но все её усилия оказались напрасными.

- Ну, что же ты? – не выдержав, сказала она. – Давай же, я хочу тебя.

- Прости, я что-то сегодня не в форме, наверное, перегорел, да и устал во время этого марафона в бассейне, - буркнул Мальцев и смущённо отвернул лицо в сторону. – Пойду отдыхать, столько сегодня всего накатило, видимо эмоции перехлестнули через край.

Жена посмотрела на него, как на пустое место, молча встала и, проводив злым взглядом мужа, опустилась в кресло и задумчиво уставилась на огонь в камине.

- Старый козёл, я тебе ещё припомню этот облом, и в самое ближайшее время. Ты мне уши притираешь о своей любви, но я же не совсем дура, вижу, что ты хочешь трахнуть нашу новую соседку. Я на сто процентов уверена, что у тебя это не получится, не ляжет она под старика, когда у неё жених такой красавец, а вот у меня – получится, потому что я видела, каким взглядом смотрел на мою фигуру сосед. Так что, милый, скоро на твоих ветвистых рогах, появятся новые отростки, - прошептала Алла, и злорадно усмехнулась...

... - Ты уже идёшь спать, или ещё будешь сидеть возле своего ящика? – спросила Алла, с неприязнью посмотрев на мужа. - Ну, сколько можно смотреть эту белиберду?

- Это не белиберда, а заседание Госдумы, - недовольным голосом пробурчал Мальцев. - Если тебе не нравится - не смотри, а для меня это важно.

- Если для тебя это важно, почему ты сидишь дома а не там - в зале для заседаний? Депутат хренов.

- Отстань от меня, - недовольно поморщился Мальцев. – Дай мне спокойно отдохнуть.

Посмотрев на мужа презрительным взглядом, Алла усмехнулась и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж. Именно там находилась спальня, а в ней огромная по своей площади кровать - супружеское ложе, на котором, кроме рогатого мужа, побывали уже многие её друзья и подруги.

Мальцев, буквально подскочил в кресле, когда услышал душераздирающий крик жены, доносившийся с верхнего этажа дома. Один из охранников, дежуривший за дверью его кабинета, выхватывая на ходу пистолет из кобуры, побежал наверх. Мальцев тоже бросился к лестнице и, на сколько быстро позволял его возраст, поднялся на второй этаж, и ворвался в открытую настежь дверь спальни.

- Что случилось!? – крикнул Мальцев, окинув быстрым взглядом пространство спальной комнаты. Он увидел жену сидевшую на полу, с безвольно опущенными руками и остановившимся взглядом, в котором застыл ужас. Алла ничего не сказала в ответ, только молча показала рукой на кровать. Мальцев сделал несколько шагов вперёд, и замер на месте. На его подушке лежала огромная, дохлая крыса, и в зубах её был зажат лист бумаги, с вырезанными из журнала и наклеенными на лист, большими, печатными буквами.

Сделав ещё несколько шагов вперёд и, вплотную приблизившись к кровати, Мальцев, не вытаскивая записку из пасти крысы, прочитал: - "Крыса! Верни то, что ты украл, если не хочешь, чтобы тебя постигла участь этого мерзкого животного. Я – Надир-шах, эмир Афганский, клянусь Аллахом, что твоя смерть будет ужасной, если сокровища, которые ты вывез из моей страны и присвоил, не будут возвращены моему народу".

Только несколько секунд пребывал Мальцев в состоянии прострации, но тут же взял себя в руки и, вытащив из кармана сотовый телефон, торопливо набрал номер Турецкого. Тот долго не отвечал на звонки, и Мальцев, матерясь и чертыхаясь, со злостью, раз за разом набирал номер. Наконец, не без труда, он дозвонился до своего начальника службы безопасности.