Луи Буссенар - Под Южным крестом

Брук поехал в Англию, без труда оправдался в возведенных на него обвинениях и вернулся в Борнео, где и прожил спокойно до 1856 года. В этом году, при известии о новом поражении Китая английской эскадрой, в Сараваке вспыхнуло восстание, и благодетель всей страны Брук спасся только благодаря поспешному бегству из столицы, причем новый борнейский раджа, племянник Муда-Гассима, завладел всеми его землями.

Изнуренный лихорадкой, разбитый параличом, без всяких средств к жизни, вернулся он в Англию и едва не умер там с голоду; но, к счастью, у него нашлось несколько почитателей, которые устроили в его пользу митинг и подписку, давшую ему возможность вернуть потерянное состояние.

Брук умер в Девоне в 1868 году, пролетев светлым метеором и убедительно доказав, что не трудно подчинить цивилизации огромные земли, которые до сих пор считаются недоступными для прогресса.

Его дело не пережило его. Не нашлось никого, кто поднял бы светильник, выпавший из рук умирающего, и флаг саравакского раджи перестал развеваться на морях Океании.

С 1869 года по 1880 год, за время, к которому относится наш правдивый рассказ, морской разбой возобновился с новой силой. Но в поведении пиратов стало заметно огромное отличие. Прежде они действовали как попало, вразброд, но с 1878 года они как будто стали повиноваться чьим-то таинственным приказаниям. Какой-то невидимый начальник словно объединил их и ввел среди них дисциплину. С того времени все сколько-нибудь важные операции бандитов направляются чьей-то невидимой рукой. Сведения, сообщаемые пиратам относительно того или другого торгового судна, отличаются удивительной точностью. Много кораблей с богатым грузом попадает в их руки благодаря тому, что пираты начинают следить за ними с момента отплытия и, выбрав удобное место, сосредотачивают против мореплавателей свои силы.

Операции совершаются всегда в глубокой тайне. Борнейский раджа сидит во дворце, никуда не показываясь и аккуратно два раза в день напиваясь пьяным, вопреки постановлениям пророка. Дела правления он доверяет какой-то неведомой личности в зеленом тюрбане меккского пилигрима, года два тому назад появившейся на острове и завоевавшей полное доверие магараджи. Англичане с соседнего острова Лабоана, лежащего к ее веру от Борнео, высылают время от времени крейсер, который всякий раз возвращается назад с позорной неудачей.

Дела с каждым годом идут все хуже и хуже, к великой радости бандитов суши и моря, которые не знали такого праздника со дня смерти раджи Брука.

Таково было печальное положение обширной и некогда благополучной территории в тот момент, когда пятеро французов очутились в устье реки Кагаджан и неожиданно спасли английскую яхту.

Появление их не было случайностью. Читатель, вероятно, помнит, каким известием были встречены Пьер де Галь и Фрикэ при возвращении на Суматру. Дело в том, что над друзьями разразилось ужасное несчастье. Их приемная дочь Бланш, о которой мы не раз упоминали, стала жертвой катастрофы, быть может, непоправимой: она была похищена прежними соучастниками своего отца, который некогда был бандитом моря.

Однажды на плантацию явился кули с запиской. Сейчас кули служил матросом на голландском каботажном судне, а раньше работал на плантации и был очень предан нашим странствующим друзьям. Находясь на острове Борнео, он разговорился как-то с одной мулаткой и упомянул Бланш. Мулатка разволновалась и назначила кули свидание на другой день. На свидание она явилась с запиской, которую попросила тайно доставить на плантацию в Борнео. Не имея денег мулатка дала в награду китайцу маленькие золотые часики прелестной работы и скрылась, еще раз попросив действовать как можно осторожнее и быстрее.

Терпеливый и настойчивый, как все китайцы, и преданный, как собака, кули разыскал корабль, отправлявшийся в тот порт Суматры, около которого находилась плантация, поступил на него матросом и добросовестно исполнил поручение. Записка была от Бланш, оставленной опекуном в Париже на попечении начальницы одного из лучших столичных пансионов.

Сомнения не было. У китайца сохранились часы, подаренные мулаткой. Эти часы принадлежали Бланш, их подарил ей Андрэ в прежние, лучшие дни; на крышке красовался вензель. Записка была очень коротенькой, в несколько строк:

«Мне представился случай сообщить вам, где я нахожусь. Меня забрали от госпожи Л*** по письму, написанному и подписанному вами. Я думала, что еду к вам, и была очень рада. Из Марселя я выехала в сопровождении одной дамы, которая очень внимательно относилась ко мне всю дорогу. В Борнео меня арестовали, лишив возможности связаться с кем бы то ни было.