Луи Буссенар - Приключения в стране тигров

Из животных самым сильным и умным считается слон. Буддисты полагают, что в слонов любят воплощаться самые великие пророки. Что же касается редчайшего белого слона, то уж в нем, конечно, воплощается достойнейший из всех избранных, заканчивая этим цикл своих превращений.

Таким образом, белый слон, заключая в себе душу одного из будд, частицу Верховного Будды, сам становится на земле чем-то вроде Будды.

Теперь, я думаю, читателям стала понятна тревога, овладевшая императором, двором и всей Бирмой в связи с приближением смерти Схем-Мхенга.

Король сиамский был гораздо счастливее своего соседа: у него всегда имелось штук шесть белых слонов, охранявших царство от той катастрофы, которая грозила теперь Бирме.

Император бирманский, когда его слон (бооль) впервые захворал, отправил к своему сиамскому брату посольство с просьбой уступить одного из белых слонов, причем ассигновал на это огромную сумму денег. Сиамский король отказал наотрез, несмотря на все настойчивые просьбы. Но посол отнюдь не смутился. Он написал своему государю, что дело устроено, и с абсолютной бессовестностью и беззастенчивостью, свойственной всем азиатским чиновникам, отправился в увеселительную поездку по английской Индии и около полугода жил роскошно, как набоб note 37. Истратив последнюю рупию note 38, он вернулся в Мандалай в трауре, выражая полное отчаяние.

— Где мой бооль? — вскричал пораженный монарх.

— Прикажи отрубить мне голову! — жалобно простонал министр, опустив лоб на ступеньку трона.

— На что мне твоя голова! Мне нужен слон.

— Увы! Коварные англичане из страха и мести отравили Государя-Слона. Их власть над Индией должна была прекратиться, как только Схем-Мхенг вступил бы на твою землю.

— Проклятые англичане! — вышел из себя император.

— Проклятые англичане! — отозвался эхом весь двор, в том числе и вернувшийся посол, никак не рассчитывавший отделаться так дешево.

А слон продолжал хворать, приводя в отчаяние его величество, который не мог нигде разыскать себе нового Будду.

Разные проходимцы спекулировали на монаршей доверчивости, использовали предрассудки и порядком потрясли государственную казну.

В двух или трех отдельных округах были «найдены» белые бооли в тековых лесах, в местах, недоступных для человека.

Император снаряжал экспедиции, обошедшиеся очень дорого, и поручал их весьма подозрительным личностям, но поиски слонов не давали никакого результата, кроме обогащения мошенников.

Самодержец впал в уныние и прострацию note 39. Опасались даже за его здоровье.

Тут один бедный нунги, или монах, явился к императору и доложил, что ему известно местопребывание подлинного белого бооля и он берется проводить туда ловцов-охотников. Как не верить монаху! И в душе властелина вновь возродилась надежда. Тут же решили снарядить экспедицию.

К несчастью, посольство к сиамскому королю и выдача крупных авансов обманщикам почти совсем истощили казну. Но тут выручил опять же монах. Он дал гениальный совет: часть расходов на поиски нового Схем-Мхенга отнести за счет Схем-Мхенга нынешнего.

Совет был принят. К слону явилась торжественная делегация с грамотой от правителя, написанной на пальмовом листе. Его величество настоятельно просил Белого Слона не гневаться за то, что часть его доходов пойдет для отыскания ему преемника, и заверил, что расходы будут возмещены в ближайшем будущем.

Разумеется, Государь-Слон не возражал, и экспедицию тут же снарядили.

Нунги объяснил, что Белый Слон часто встречается на небольшой территории близ реки Киендвен. Монах не сомневался в успехе предприятия и брался навести охотников на верный след.

Выстроили огромный плот с дощатым полом и навесом из желтого шелка на столбах, украшенных богатой резьбой. Он предназначался для будущего Будды, и тянуть его должны были лодки сперва по Иравади, а потом по ее притоку Киендвену до места, где, по словам бонзы, обитал белый бооль.

Шесть других плотов, гораздо менее комфортабельных, предназначались для дюжины обыкновенных слонов, необходимых для поимки белого. Эти плоты также предполагалось буксировать парусными или гребными лодками. Животных сопровождали вожатые-погонщики, которые одни только и умеют управлять ими. На буксирных судах разместились многочисленные загонщики, дрессированные лошади, опытные наездники. Им предстояло везти съестные припасы.

Путь по реке был короче и проще, чем по суше, и участники экспедиции должны были сохранить бодрость. Утомиться могли только гребцы, и то лишь в случае безветрия или встречного ветра. Некоторым из них предстояло, возможно, и умереть, но это никого не заботило. Благополучие и безопасность государства и императора требовали жертв.