Луи Буссенар - Приключения в стране бизонов

— Наша школа, — пояснил Жильбер.

— А это священник, он же и учитель, — с гордостью добавил Блез.

— Как! У вас есть даже школа? — вытаращил глаза парижанин.

— У нас все грамотные, все умеют читать и писать. Родители обязаны посылать детей в школу.

— Даже обязаны! Кто же может их заставить?

— Сельский совет. У нас всеми делами управляют выборные старейшины.

Французы и американец были несказанно удивлены. Им довелось увидеть оазис совершенно непривычного для здешних мест уклада.

Старик вынул изо рта трубку, поздоровался с путешественниками и пригласил их к себе в дом, но Блез и Жильбер запротестовали на местном индейском диалекте.

— Ну, хорошо, дети, хорошо, — отвечал старик на превосходном французском. — И все-таки, господа, я надеюсь с вами увидеться. Если мое общество не покажется вам скучным, прошу вас к обеду. Угощение будет заурядным, зато от чистого сердца.

— Да вы француз! — вскричал Андре, пожимая ему руку.

— Я канадец, а это почти одно и то же… Однако вы очень устали, и ваши лошади тоже. Блез и Жильбер пусть тащат вас к себе, у меня еще не кончились уроки. До встречи, джентльмены!

Кюре-учитель позвонил в колокольчик; дети прекратили игру, построились парами и степенно пошли в класс. Тем временем путешественники достигли гостеприимного дома. Лошадей расседлали и задали им корм. Появление друзей вызвало невероятный переполох. Мгновенно была приготовлена аппетитная яичница на настоящем коровьем масле. На чисто выскобленном деревянном столе появились жестяные блюдца и тарелки и, что уже совершенно невероятно, черный хлеб. Немного позже была подана жареная свинина. Изголодавшиеся охотники жадно набросились на незатейливую деревенскую еду.

Индейцы — и мужчины и женщины — молча смотрели на нежданных постояльцев.

После обеда путешественников проводили в соседнюю комнату, где им были приготовлены постели: свежая маисовая солома, покрытая мягкими бизоньими шкурами.

— Приятного отдыха, господа.

— А скажите, — спросил, зевая, Фрике, — есть у вас здесь бизоны?

— Конечно, и я думаю, вам удастся подстрелить нескольких.

— Значит, можно будет устроить охоту?

— Да, да.

— Покойной ночи, друг Жильбер! Спасибо вам за все.

Юноша с наслаждением растянулся на шкуре бизона и сладко зевнул.

— Знаете, господин Андре, о чем я сейчас подумал?

— Нет, не знаю… Но уверен, что тебе пора спать.

— Мне вдруг почудилось, что мы находимся не в Америке, а у себя в Босе, не в доме у индейцев, а у наших крестьян. И вот в этой обыденной обстановке мне предстоит охотиться на бизонов, как герою Майн Рида или Эмара. Не правда ли, странно? Что скажете?

Бреванн ничего не ответил. Он уже крепко спал.

Путешественники проспали довольно долго и были разбужены внезапно ворвавшимся в комнату веселым утренним солнышком.

Выйдя из отведенной им комнаты, они увидели улыбавшегося и попыхивавшего трубкой кюре и громадного роста, крепкого, как дуб, загорелого старика с более светлым, чем у других индейцев, лицом. Очевидно, это был метис note 34.

Путешественники не могли не заметить его сходства с Блезом и Жильбером, и, прежде чем кюре представил его французам, назвав Жаном-Батистом Картье, они уже сами догадались, кто он такой.

Восьмидесятилетний старец пожал им руки так, что хрустнули пальцы, и сразу без околичностей пригласил к столу, едва дав время умыться и причесаться.

— Что? Уже пора завтракать? — удивился парижанин.

— Да, молодой человек, — ответствовал старик. — Не знаю, как у вас на родине, а у нас едят рано, сразу, как только встанут. Кто хорошо работает, тот должен хорошо есть. Не правда ли, господин кюре?

— Правда, правда, Жан-Батист.

— А где же наши друзья, Блез и Жильбер? — Андре окинул взглядом комнату и выглянул в окно.

— Они ушли по делу, даже, можно сказать, по вашему делу, и вернутся лишь к вечеру. Ну, пожалуйте к столу, и вы также, господин американец.

Компания села за стол, уставленный всевозможными яствами, среди которых возвышалась живописная пирамида из фруктов. Яблоки, груши, персики, абрикосы, виноград были такой сказочной красоты, что могли пленить самого взыскательного художника, о лакомках же и говорить не приходится.

Друзья выразили свое восхищение роскошным угощением, но пожурили хозяев за их расточительство.