Виктор Сафронов - Привет из ада

По всему получалось, что он и по званию и по должности остался за старшего. Остальные отцы-командиры разъехались, разбрелись по своим делам. Кто был отправлен на семинар по повышению культуры обслуживания содержащегося контингента. Кто вторую неделю стоял в пикете у здания бывшего поселкового совета с требованием возвратить в качестве исключительной меры наказания — смертную казнь. Некоторые офицеры по случаю внезапно начавшегося кратковременного запоя находились в длительном отпуске без сохранения оклада содержания.

Все были при деле и как-то заняты. Одному ему не повезло. И так всю жизнь. Кто-то угощался жирными, свежими сливками, а ему исходя из понятий о долге и чести, приходилось цедить прокисшую и постную сыворотку.

Принимать решение очень не хотелось и не потому, что он боялся ответственности, вовсе нет. Просто ситуация была уж больно нетипичная.

По разноречивым донесениям осведомителей ссоры, как таковой между двумя коронованными ворами не было. Хотя один подспудно обвинил другого в пристрастии к музыке исполняемой сладкоголосым гомосексуалистом. Но за пиковины не хватались и увечий друг другу не наносили. Мало того, сели перекинуться в картишки. Потом, правда, этот второй проиграл в карты общак зоны. Но было бы логичнее предположить, если бы горло перерезали тому, кто выиграл, а не проигравшему. Судя по всему, в спор двух воров вмешалась третья сторона.

Конечно, в первую очередь подозревать следовало заключенного Коломийца. По всем полученным данным у них проходила скрытая от непосвященных борьба за верховное главенство, за место воровского начальника. До вчерашнего дня никаких нареканий, кроме того, что жил он по воровским понятиям, носил черно-белый ромбик — перстень отрицала и входил в группу лиц не ставших на путь исправления — в оперативной части не было.

Краймондович вздохнув от навалившейся умственной работы, взял личное дело Рысака ладонью смахнул с колченогого стола воображаемые хлебные крошки и стал изучать текст.

"С четырнадцати лет за решеткой. Пять судимостей. Дважды объявлял сухую голодовку, семнадцать раз — простую. Около двадцати раз помещался в штрафной изолятор. Из родни имелась, только мать. Отца, как правило, у таких ребят в семьях не было, что достаточно типичное явление…" Все как обычно. Склонен к побегу? Так у каждого отрицала на личном деле имелась такая полоса…

Что-то здесь для него не складывалось? Для солидности он даже нахмурился. Этого оказалось недостаточно.

Сама жизнь подсказала ему выход из данной ситуации. Он решил вызвать и детально допросить главного подозреваемого. Но до детального разговора по душам, под протокол, под запись — дело не дошло. Должно быть — не судьба.

После того, как он разослал сообщение об убийстве Данилы Снежкина по прозвищу Белокаменный, так называемого смотрящего зоны, телефон стал трезвонить приблизительно через час.

Кабинетные начальники, подавляя зевоту, с волнением слушали его сбивчивый рассказ в виде служебного рапорта. На всякий случай строгим голосом предупреждали мол, в случае чего, подразумевался бунт заключенных, головы ему не сносить.

Чтобы смысл высказываний начальства быстрее доходил до бестолковых подчиненных, материли его с неимоверной силой.

После мата и проклятий предлагали подослать подкрепление. Он пока отказывался.

Ко времени второго генеральского завтрака позвонил дежурный по управлению и сообщил пренеприятнейшее известие. В колонию уже выехала группа разнообразных начальников с самим. Следователь прокуратуры, криминалист, с надзирающим за их учреждением прокурором, следовали отдельной колонной.

Пожалев Краймондовича, от себя дежурный добавил, если Николай со вчерашнего вечера еще хмельной и на нем видны другие остаточные алкогольные явления… Не дай бог с запахом… Необходимо срочно выпить стакан любого растительного масла… Ну, уж если не поможет, то погоны лучше самому аккуратно срезать и не давать повода для того, чтобы начальники рвали их с мясом. От этого могут испортить китель, после чего в нем даже на даче нельзя будет работать.

Коля даже обиделся на такие намеки. На том и распрощались.

В кабинет постучался конвойный.

Привели Коломийца. Но вот беда допросить его как положено он не успел. К приезду начальства необходимо было привести всю документацию в порядок.

Начальник оперчасти про себя погоревал, что из-за бюрократических процедур до контакта с матерым уголовным волчищем опять руки не дошли. Однако, коль скоро человеческий материал для пролетарской перековки доставили, доверительно пригласил его садиться и не дожидаясь ответной шутки о том, что он и так сидит на чистом русском языке (что нашло подтверждение в протоколе о привлечении к административной ответственности, за неподчинение администрации ИТУ) влепил Рысаку своей властью десять суток ареста и направил в штрафной изолятор.