Виктор Сафронов - Привет из ада

Больше всего пострадал бывший рэкетир, носящий кличку Конопля. Он и в эту хату попал из-за того, что в кабаке забрал брикет бабла у одного из неприметных посетителей оказавшимся серьёзным вором. А братва, взяла, и приговорили его к наказанию, а оно у них одно… А он попался на стрельбе по ларёчникам, его и закрыли в камеру, и жить ему в условиях несвободы оставалось после этого пару часов. Но спас свою поганую жизнь именно запросившись на постой к беспредельщикам.

Так вот, Конопля в момент первого знакомства с Гусаровым просто получил кулаком по животу и очнулся под нарами. Ребра, зубы, почки и печень у него тогда были не потревожены. Все находилось на месте.

Посчитав, что он умнее Гусарова, ночью попытался атаковать его и придушить. Но, получив сокрушительный удар двумя ногами в лицо и ребром ладони по кадыку, перенес неудавшуюся попытку на утро. Надеялся, несмышленыш, что днем будет проще угробить этого молодца.

Днем Конопля с оставшимися козлами (опущенными и обиженными судьбой и пидором Настей) навалились с трех сторон на беззащитного, справлявшего на унитазе тяжелую и беспросветную нужду Гусарова. Тому со спущенными до щиколоток брюками двигаться и тем более обороняться было не очень удобно. Пришлось выкручиваться.

Он так выкрутился, что на этот раз для Конопли, выбитые ночью зубы, показались легким морозцем, который с ветерком пробежал, привнес неудобства в жизнь, и на этом все закончилось.

На его обрюзгшей туше Гусаров отрабатывал приемы рукопашного боя, целью которого является уничтожение живой силы противника. При чем, бил не Гусаров, он, противный, видите ли, руки о чужое говно марать не хотел. Его гнобили его же сокамерники. Гусаров выступал в роли строгого инструктора и не зависимого наблюдателя.

В результате занятий, Конопля имел двенадцать сломанных ребер, поврежденные ими лёгкие, разорванную селезенку и отбитую печень. Говорят, также как и Ожог гикнулся в санчасти.

Последующие дни проходили в дружбе и согласии. Очередных попыток задушить или загнать в гусаровский глаз навострённую зубную щетку или там чего ещё, уже не было.

На четвертые сутки пребывания в условиях ограничения свободы, его вызвал следак Коблов и что-то невразумительное пробурчав, подписал постановление о передаче его дела по подведомственности.

Когда Алексей выходил из кобловского кабинета, тот пробурчал: "Иди, иди. Без тебя спокойнее. Все показатели по раскрываемости угробил. Пресс-хату порушил. Санчасть на уши поставил. Два трупа организовал… Ну да, даст бог еще свидимся".

Смешливый Гусаров обернулся в сторону Нью-Цицерона и рассмеявшись сказал: "Обязательно. Только и ты уж от меня не бегай".

Когда он захлопнул за собой дверь, Коблов, обхватив голову руками, задумался. Очень ему был неприятен услышанный только что смех. А коли и в самом деле встретятся?

Очевидцы событий, приходя кратковременно в сознание, поведали перед смертью, что конкретно этот смешливый и улыбающийся офицер, делал с целой кодлой убийц, насильников и ссученных…

Перспектива будущей встречи не на шутку встравожила Коблова. Зря он ему о ней сказал… Ох, зря…

Военные следователи и дознаватели, оказались более расторопными, нежели Коблов. Они быстро и оперативно, еще раз опросили всех, кто был рядом с рестораном и в самом ресторане. Копнули еще глубже, нашли двоих свидетелей видевших дамочку, входящую с убитым в туалет, после чего, они же видели, как Гусаров дергал ручку и не мог туда войти.

Позже на горизонте военной прокуратуры появился бомж, наблюдавший за тем, как молодая особа без юбки, выскакивала через окно, и даже наступив на него, не обратила на это внимания, так сильно она торопилась. Он и сам не обратил на это событие внимания, посчитав, что если черти каждый день заглядывают на огонек и запросто приходят в гости, почему красавица-ведьма, не могла пройтись по нему ногами? Почему?

Дело, в отношении Гусарова, было закрыто. Все ориентировки на дамочку были высланы Коблову. Получи еловая голова глухаря и больше офицеров незамай.

— Она то хоть была хороша? — интересовался следователь военной прокуратуры.

— Сказка, а не женщина, — Гусаров в очередной раз закатывал от удовольствия глаза.

После всех этих упражнений с глазами он должен был отправляться в часть. Но еще неделю его, якобы, продержали под следствием. Эту неделю он провел исключительно с сыном и к радости матери на крышу гулять больше не просился.