Луи Буссенар - Без гроша в кармане

Раздались три выстрела. Миссис Клавдия, любительница спорта, прекрасно владела оружием, и три человека повалились, даже не вскрикнув. Оставалось сделать всего несколько шагов до сикомора, но Билли Нейф уже прицелился в джентльмена.

В четвертый раз послышался слабый звук Смита и Вессона. Пуля попала Билли Нейфу в переносье, и он упал на руки товарищей, которых начинала охватывать паника.

И опять среди водворившегося молчания прозвучал сухой, короткий выстрел. Ловкость миссис Клавдии была такова, что пуля, выпущенная из ее перламутровой игрушки, перервала лассо надвое.

Джо-индеец и Бессребреник тяжело упали на землю. Неустрашимая миссис Остин бросилась к ним, и ни один из разбойников не посмел удержать ее. Она быстро нагнулась, подобрала охотничий нож Билли Нейфа и в одну секунду перерезала ремни, связывавшие джентльмена. Он был близок к удушению и, жадно вдохнув воздух, проговорил: «Благодарю!»

Миссис Клавдия подбежала к трупу Нейфа, схватила два оправленных в серебро револьвера, хранившихся у него за поясом, и передала Бессребренику:

— Защищайтесь!

— Еще раз благодарю… Постараюсь! — Он с трудом приподнялся на одно колено.

Взбешенная такой развязкой, толпа, отступившая было после выстрелов миссис Клавдии, снова приближалась. Необыкновенное уважение янки к женщине не допустило насилия над защитницей Бессребреника, но ковбои намеревались заставить его самого дорого заплатить за убитых товарищей.

— Сударыня, — крикнул один из них, — потрудитесь отойти, будут стрелять!

— В женщину?.. Вы не посмеете…

К Бессребренику, несколько оправившемуся, возвращались силы. Его переполняло презрение к ораве висельников.

— Пятьдесят человек нападаете на одного! Вы не мужчины! Подонки!

Среди ковбоев послышались восклицания: «Ты смеешь говорить это?.. Смеешь нас ругать подонками!.. Ну держись!.. У меня было пять дуэлей!.. У меня — десять… Я убил семь человек!»

Бессребреник, не опуская дула пистолета, прокричал:

— Хвастуны!.. Лгуны!..

Джо-индеец, вернувшийся к жизни, гримасничал, как обезьяна, и беспрестанно чихал.

Возглас Бессребреника вызвал новый взрыв ругательств.

— Попробуй-ка помериться со мной!..

— И со мной!

— Нет, со мной первым.

— С удовольствием, — отвечал Бессребреник. — У меня на родине говорят: «На то и щука в реке… »

— Плевать нам на твою родину…

— Напрасно!.. Серому Медведю не поздоровилось.

— Ты француз?

— Может быть… во всяком случае я тот, кто вас вызывает на дуэль.

— Всех?..

— Да!

— Нас ведь пятьдесят человек.

— Пятьдесят два. И всех вас я надеюсь хорошенько проучить.

— У тебя словно не одна голова на плечах.

— Одна, да только ничего не боится.

— Кто же ты?

— Я Бессребреник…

— Тот самый, что хочет обойти весь свет без гроша в кармане?

— Тот самый.

— Ну так далеко ты не уйдешь! Придется потягаться с нами.

— Потягаюсь.

— Когда?

— После обеда! Не переносить же его из-за пустяка вроде дуэли.

То один, то другой ковбой задавали вопросы Бессребренику, и он отвечал каждому. Это была передышка на пути к смерти, хотя со стороны казалось, что поединок с пятьюдесятью молодцами, отлично стрелявшими, не знавшими ничего святого, не дорожившими собственной жизнью, заботит Бессребреника не больше, чем какая-нибудь шутка. Он заткнул за пояс револьверы, поданные миссис Клавдией, и, предлагая ей руку, спросил:

— Позволите проводить вас домой? А ты, Джо, ступай за нами… Найдется бутылка виски, чтобы заставить тебя забыть все волнения.

Индеец поправил орлиное перо в иссиня-черной гриве и, вытянув шею, как петух, флегматично зашагал за своим покровителем.

Ковбои, сбитые с толку необычайной самоуверенностью джентльмена, решили не отступать от него ни на шаг.

Бессребреник, простившись с миссис Клавдией у дверей ее дома, поспешил на телеграф и отправил в «Нью-Йорк Геральд» следующую телеграмму, произведшую в тот же вечер необычайный эффект:

«Меня повесили вместе со старым индейцем… Миссис Клавдия Остин пулей из револьвера оборвала веревку. Предстоят пятьдесят две дуэли с пятьюдесятью двумя ковбоями… Надеюсь справиться с ними. Прошу выслать по телеграфу ордер на получение пяти шиллингов, — гонорар за эти пять строк. Я голоден, как никогда. Бессребреник».

Со своей стороны и миссис Клавдия думала об ответе серебряному королю. Она стала искать в кармане телеграмму и, не находя ее, решила: «Должно быть, куда-нибудь заложила». Как далека была она в это мгновение от мысли, что столь незначительное обстоятельство повлечет за собой ужасные последствия, сделает ее героиней драмы, в которой каждую минуту ей будет грозить потеря чести и жизни.