Николай Инодин - Уходимец

Когда мы пришли, мягкотелые сбежали в леса, прятаться. Потом, когда поняли, что мы не собираемся уходить, начали приходить по ночам, пускали стрелы, пытались портить байдары. Убивали собак. Мы выследили и убили многих. Но они продолжали приходить по ночам. Их гораздо больше, чем нас, отец. Пусть они слабее, но мягкотелые больше не выходят драться на ровное место, они убегают в лес, выпустив две-три стрелы. А духи леса не любят настоящих людей, зато помогают слаборуким. Мы гонялись за ними до зимы, но не могли убить всех. Потом выпал снег, и по следам мы нашли их лесные убежища. Это была резня, отец. Пусть они и не настоящие люди, но своих детей и женщин бросить не смогли. И у остальных родов было то же самое, новости ходили по побережью, только это были одинаковые новости. Когда умерли мягкотелые, жившие на берегу, на наши стойбища стали нападать их соплеменники из дальних селений, и конца этому не было видно.

А ещё мне стал сниться наш берег, отец, и моржовая охота. Тундра снилась. Тогда я понял, каким глупцом оказался, ослушавшись тебя, и сильно побил старшую жену, дававшую дурные советы. Ты был прав, отец, наша земля здесь. Многие люди думали так. Но не все. Есть охотники, которым там понравилось, они решили остаться.

Когда льды освободили дорогу, Кривой Торос, я и Лунный Песец собрали родичей и всех желающих вернуться из родов, оставшихся на тёплом берегу, загрузили байдары и двинулись домой. Мы были как гуси, отец, вместе с ними мы следом за весной летели в нашу тундру. Ещё вернулись люди в стойбище Бешеной Собаки и на мыс Дохлого Кита. Прочие остались на тёплом берегу.

— Эй, чужак, дедушка сказал мне позвать тебя на праздник! — звонкий детский голос прервал Ромины размышления.

— Хорошо, я уже иду! — ответил Роман. Когда он выбрался из яранги, малолетнего гонца уже и след простыл. Маша осталась дома — не хватало ещё совместить праздник с массовым истреблением собак.

Люди расположились у подножия холма, прямо под площадкой для собраний. Кучками расселись у котлов с мясом, охотники, женщины, дети — все вперемешку. Каменный Медведь замахал рукой, подзывая Романа к своему котлу, похлопал по расстеленной на траве тюленьей шкуре.

Когда Шишагов уселся, Шаман обратился к народу:

— Пустой желудок гонит радость из сердца. Ешьте, люди, пейте, потом придёт время для разговоров!

Оказалось, женщины успели не только сварить мясо, в деревянных корытцах стояла мелко нарезанная зелень мать-и-мачехи, сдобренная неизбежным жиром. Старый, вернее теперь — старший шаман выбрал в котле кусок оленины, и сунул в руки ученику.

— Смотри, сколько народу вокруг, Роман!

Действительно, Рому увиденное проняло до печёнок. Вокруг рвали мясо, жевали и глотали десятки ртов, мелькали жирные руки, лоснились губы, около которых ножи отсекали куски зажатой в зубах моржатины. Трещали на крепких зубах хрящи. Незнакомые лица, чужие голоса со всех сторон. Слишком много, чтобы уследить за всеми. Зверь в Романе взревел, сигналя о возможной опасности. Рядом, в яранге, вскинулась на своей лежанке Машка. Роман зажал эмоции в кулак, начал размеренно дышать, заставляя себя успокоиться.

— Ешь, ученик, — шепнул старик, наклонившись к самому уху Шишагова — не то люди решат, что тебе дали плохую еду!

Старик знал, что говорил, и его стоило слушать. Заставив себя не замечать окружающих, Роман стал обгладывать жир и мясо с кости. Зачерпнул «салат» из общего с учителем корытца, но вкуса не почувствовал. Что ж, бывало и хуже.

Люди, наполнив животы, откидывались от котлов, не забывая демонстративно рыгнуть, и вытирали руки о траву, на которой сидели. Но когда закончили последние, еды не осталось — да и не так много припасов оставалось у Ромы и деда.

— Теперь будут песни и танцы — подсказал Шишагову Каменный Медведь, и первым пошёл вверх по склону. Лунный Песец, уважительно отстав на два шага, тащил два больших бубна, свой и учителя. Большая часть племени рассыпалась вдоль края площадки, а старшие мужчины, подхватив свои копья, встали в центре, образовав ощетинившееся остриями кольцо.

— Танец удачной охоты — подсказал дед Роману. Он потряс бубном, который тихонько заворчал от такого обращения, будто где-то далеко, за скалистым мысом зарычал морж-самец. С первым ударом колотушки о кожу охотники топнули правой ногой, и стали активно «грести» древками копий. Вот они подплыли к лежбищу, и осторожно стали подбираться к выбранной цели. «Цель» лежала посреди площадки и старательно обмахивалась правым ластом. Следивший за пантомимой охотников Роман не заметил, как среди танцующих оказался лежащий человек с моржовыми клыками, приделанными к усатой маске. Эту маску Рома видел в одной из брошенных яранг. Пригодилась-таки.