Николай Инодин - Уходимец

Так вот, эти замечательные лыжи остались в яранге, а Роман топчет сугробы в надоевших уже снегоступах. Дед в просторной белой кухлянке на своих коротких ногах топает впереди, кажется, что невысокий шаман просто катится по снегу. Этакий белый Винни-Пух из советского мультика. И то, что в каком-то метре под ногами — море, холоднющее и достаточно глубокое, его совершенно не волнует. По отражению в небе шаман определил, что после шторма не очень далеко от берега во льду открылись разводья, и сразу потащил Романа на охоту. Мол, срочно нужно пополнить запасы светильного жира. И ветер направление сменил, к берегу дует. Не оторвет лёд, можно без опаски уходить. Теперь Рома пёр на себе четыре плетёных щита и столько же кольев. Зачем они нужны, дед обещал показать на месте. Возможно, местные тюлени настолько свирепы, что без пары щитов на человека от них не отбиться?

Топая за учителем, Роман старательно копировал его походку. Шагал, представив себя сложной системой, раскачивающейся из стороны в сторону, и постоянно падающей вперёд, при этом центр тяжести на размахах никогда не выходит за боковые габариты тела, и всё время находится на две ладони впереди живота. Смех смехом, но сил при этом тратилось много меньше, чем обычно. Маха то носится по сугробам широким зигзагом — её широченные лапы лучше любых снегоступов, в плотный слежавшийся снег не проваливаются, то запрыгивает на подходящий торос и изображает бдительность, развлекается по полной программе. Новые запахи, сполохи залившего полнеба северного сияния и незнакомая обстановка действуют на неё, как ожидание бала на Наташу Ростову. Перевозбудилась красавица. Ничего, пусть побегает, ей полезно. Луна, серебряным диском висящая над горизонтом, даёт достаточно света для того, чтобы уверенно передвигаться по ледяному полю.

Каменный Медведь довёл их до большой полыньи, разорвавшей лёд. При их появлении несколько тюленей, головы которых торчали из чёрной воды, немедленно нырнули. Шаман, нисколько этим не огорчённый, взял у Романа щиты и стал устанавливать их попарно, под наклоном, оставляя между щитами щель в ладонь шириной.

— Что стоишь, снегом забрасывай! — сердитым шёпотом привлёк он Рому к работе.

Когда укрытия были готовы, дед снарядил свой лук.

— Готовь свой, и садись во втором укрытии. Как появятся тюлени, мой выстрел первый, ты сразу после меня. Ближнего тюленя бей, дальнего достать трудно будет. И зверя отошли, он тюленей пугать будет.

Старый Ромин лук был похож на новый, как «Ока» на автомобиль. Ещё месяц назад Шишагов, получив такую конструкцию в руки, попытался бы натянуть тетиву с обратной стороны. Комбинированная сила древесных волокон, сухожилий и пластин китового уса выгибала плечи ненатянутого лука в обратную сторону. Для того чтобы накинуть тетиву на выточенные из моржового клыка наконечники, его приходилось сгибать всем телом, зажав между ног. Долго целиться, удерживая стрелу у уха, Шишагов не может, не хватает сил. Натянул, рванув обеими руками, чуть придержал, и тут же отпустил большой палец руки, с надетым на него кольцом из бледного жёлто- зелёного нефрита. Для стрельбы в набитую сеном старую шкуру этого хватало, но жизнерадостная улыбка наблюдавшего за Ромой шамана обещала в ближайшем будущем бесконечные и разнообразные тренировки.

Машка не стала уходить, затаилась под ногами у Шишагова, поджав под живот лапы и превратившись в серую пушистую кочку, только кисточки на ушах торчат. Тишина, только пар от дыхания вырывается облачком, оседая инеем на одежде. В полынье плеснуло раз, другой. Несколько нерп одна за другой высунули из воды головы, раздувая ноздри. Шаман приготовился к стрельбе, Роман тоже наложил стрелу на тетиву. Когда слева донёсся характерный скрип, он вскинул оружие и выстрелил в ближайшую цель. Белые перья мелькнули над головой тюленя и стрела канула в воду. Тюлени немедленно нырнули, но одна тушка сразу всплыла снова. Старик не промахнулся. Он вышел из укрытия, разматывая обёрнутый вокруг бёдер ремень с деревянной чуркой на конце. Размахнулся, и перебросил ремень через тюленя, выбрал его, и в нужный момент резко рванул. Торчащие из чурки крючки воткнулись в тюленя, и его удалось подтащить к краю льда. Извлечённая из воды добыча испятнала снег кровью, сочащейся из пробитой навылет головы.

— У тюленя череп мягкий, стрела легко кость ломает — пояснил Роману шаман, вытаскивая стрелу.

— А ты не попал, я вижу. Утонула стрела?