Мойра Янг - Храброе сердце

— О, нет, — я качаю головой, отодвигаясь от него. — Не делай этого, Джек, это не честно. Черт возьми, почему ты не отправил мне правдивое сообщение? Не рассказал мне, што на самом деле происходит?

— Ты же знаешь, я не мог, — говорит он. — Ты же видишь, как это работает. Я не мог подвергнуть себя или Маив опасности, если бы кто-то услышал или нас поймали.

— Много ли хорошего принесло это Маив, — говорю я. — Я собираюсь спросить тебя, а ты ответишь мне честно. Ты привел Тонтонов в Мрачные деревья?

Он смотрит прямо на меня.

— Нет, — говорит он. — Для этого им не нужен был я. О лагере узнали раньше. Я не смог предотвратить этого. Все што я смог это прикрыть Маив, Эш и Крида, чтобы они смогли сбежать.

— Раз ты Тонтон, то у тебя должна быть кровная тату, — говорю я. — Кого ты убил ради этого?

— Я говорил тебе, што пошел за парнями, которые напали на Молли, — говорит он. — Я следил за ними до самого их лагеря. Они сильно напились и отключились. Когда они оклемались, они были связаны, закинуты на своих лошадей и направлялись к Воскрешению. Я передал их Кормчему. Рассказал ему, што они сделали. Он предложил мне расправитца с ними и я согласился. Вот как у меня появилась кровная тату.

Джек знает ДеМало. Мне становитца дурно при мысли о том, што они могли бы оказатца в одной комнате....Я просто не могу думать об этом...

— Ты не должен вообще был оставлять меня, — говорю я. — Если бы ты сразу пошел с нами, ничего бы этого не случилось. Все разрушено. Почему ты не пришел?

— Тебе известна причина, — говорит он. — Я должен был рассказать Молли об Айке.

— Но почему ты просто не мог передать ей сообщение через кого-то? — спрашиваю. — Например, через Ястребов?

Он проводит рукой по волосам.

— Ладно, — говорит он. — Вот в чем дело. У нас с Молии есть общее прошлое. У нас был ребенок. Я был очень молод, она была очень доброй и...это просто произошло. Вот так. Ее звали Грейс. Она прожила пять месяцев и три дня.

Пирамида из камней в Безнадеге. Молли, стоящая а коленях возле нее. Их маленькая девочка. Дочь Молли и Джека.

— У тебя был ребенок, — говорю я.

— Мы никогда не любили друг друга, — говорит он, — не так, как влюбленные. А как друзья. Самые лучшие друзья. Я бы остался с ней даже после смерти Грейс, но Молли намного умнее меня. Она выпроводила меня и правильно сделала. Через некоторое время я познакомил ее с Айком.

— Он знал? — спрашиваю.

— Да, — говорит он. — Но это совершено не изменило его отношение к ней. Или её к нему.

Я скрещиваю руки на груди. Смотрю вниз на свои босые ноги, которые посинели от холода.

— А как бы поступил ты? — спрашиваю я. — Если бы я...была с другим мужчиной?

— Эй, иди сюда. — Он подходит ко мне. Обнимает меня и целует в макушку. — Это же я, разгильдяй, гуляющий повсеместно. Я не вправе кого-либо судить.

— Я люблю тебя, — шепчу я ему в рукав так, што он не слышит. — Мне так страшно, Джек, — говорю я. — Все, о чем я думала и знала, оказалось не правильным. То што я видела раньше...што чувствовала...Я уже больше не похожа на себя. Я больше не знаю, кто я такая.

— Мы не выбираем время, когда нам рождатца, — говорит он. — Это дело звезд. Единственное, што нам остаетца это выбирать, как поступать здесь. Сделать так, чтобы наша жизнь не была бессмысленной. Мне надоело быть ловкачом и недобросовестным, вот и все.

— Маив. Улыбалась мне. Понятия не имею, штобы все это значило, Саба. Может, ты выяснишь.

— Што же мне делать? — спрашиваю.

— Этого я сказать не могу, — говорит он. — Никто не может. Ты должна это выяснить сама.

— Жди здесь, — говорю.

Я иду к столу. Открываю музыкальную шкатулку и завожу мелодию. Я возвращаюсь к нему.

— Потанцуй со мной, — прошу.

— Да ты только посмотри на себя, — говорит он. —- Босая, а идет снег. Вставай мне на ноги.

Я так и делаю. Он обнимает меня. Мы стоим так с мгновение. Не двигаясь. Просто стоим. Наши тела так близко прижаты друг к другу. Бедро к бедру. Грудь к груди. Он начинает передвигать нас. Мы медленно танцуем среди руин, а снег падает вокруг нас. Голос из давних времен поет свою лунную песню и о том, что у нее на сердце.

Он прикасаетца щекой к моему лбу. Его кожа теплая, его щетина грубая. Я кладу руку ему на сердце. Я чувствую, как оно бьетца, сильно и размеренно.

— Итак, что нам делать с правилом трех? — спрашивает он.

— Счет два-два, — говорю я.

— Ах, ну да, — говорит он.

Мы перестаем танцевать.

— Джек, я собираюсь тебя поцеловать, — говорю я.

— Мне бы этого очень хотелось, — говорит он.