Иосиф Ликстанов - Зелен камень

Теперь слова, сказанные Игошиным, прозвучали как приказ.

— Что меня ожидает в Новокаменске?

— Если бы я знал вас меньше, я ничего не сказал бы, — тихо проговорил Игошин. — Одним словом, вас в Новокаменске ждет мало приятного. Но вы держитесь. Понятно вам: держитесь! Вскоре встретимся.

«Что случилось, что случилось на шахте? — думал Павел, собираясь в дорогу. — Почему надо держаться? Что случилось? Надо держаться!»

Следя за каждым своим шагом, Павел оделся, погасил свет в столовой и в передней, тщательно запер за собой дверь.

Сейчас, когда все стало на острие ножа, было очень важно контролировать каждый свой шаг. Мария Александровна, развивая в сыне самообладание, не раз говорила, что гибель человека, попавшего в критическое положение, в девяноста девяти случаях из ста начинается изнутри, с распада воли. На боксерском ринге Павел лучшие победы одержал только потому, что заставлял свою волю добиваться последнего и решающего удара. Но даже самые серьезные спортивные встречи были легкой забавой по сравнению с тем испытанием, которое начиналось теперь. Он был болен, он не мог трезво оценить обстоятельства, — тем крепче нужно было держать себя в руках, не позволять земле уплывать из-под ног.

На базу треста ночью явился инженер Расковалов, бледный, внимательный ко всему, что было кругом.

— Звонила секретарша управляющего, приказала забросить вас в трест, — подтвердил заведующий базой, суетливый старичок.

— Вы не знаете, что произошло на… — он хотел сказать «на Клятой шахте», но спросил: — Что произошло в Новокаменске?

— Ничего не слыхал. Сегодня не было машины из треста. Будет завтра утром… Сидя на табуретке в конторе, Павел нашел занятие: слово за словом разобрал передовую в газете, которую предложил ему заведующий базой, и даже понял, что речь шла о подготовке комбайнов к уборочной кампании.

— Да вы, Иван Степанович, хоть брезентов одолжите, — сердито проговорил человек, вошедший в контору, и резко стряхнул капли дождя с кепки. — Куда же ее в кузов под дождь, смешно прямо!

— Этот шофер вас и довезет, — обратился заведующий к Павлу. — А ты, Игнат, лучше оставил бы ее в Горнозаводске до поезда. Нужно товарища инженера в кабину посадить.

Шофер, пожилой желтоусый и желтобровый человек, промолчал, бросив на Павла угрюмый взгляд.

— Есть еще пассажиры? — спросил Павел.

— Жена его приехала в Горнозаводск сына навестить. Сын их, участник войны, до сих пор в госпитале. Такая беда, такая беда! — покачал головой заведующий, дав понять, что весьма сочувствует шоферу, но готов волей-неволей выполнить приказ управляющего.

— Женщина поедет в кабине, я в кузове! — решил Павел. — Дайте брезенты, и все будет хорошо. Хотелось бы в пути выспаться.

— Дадим, дадим брезенты! — обрадовался заведующий базой. — И соломы положим… Ты, Игнат, устрой все по-хозяйски…

С опозданием на полчаса машина ушла. Ее поглотила ночь, беспримерная среди ненастных ночей. Ветер разгулялся и гудел, бросая со всех сторон потоки холодного дождя. Можно было подумать, что машину трясет не дорога, а удары непогоды. Брезенты не устояли против дождевой вьюги — коробились, холодные и тяжелые, под них проникал леденящий ветер. Павел ничего не чувствовал.

— Пить!.. Где мы? — спросил он, когда на рассвете шофер откинул брезент.

— К Большой деревне подъехали. Ползем черепахой. Дорога здесь никуда, все размокло… Неможется вам? В кабину ступайте, авось сядем втроем. Жена покою не дает!

— В кабину не пойду, мне душно.

Утром добрались до Новокаменска. Жена шофера, маленькая полная женщина, помогла Павлу стряхнуть соломинки, приставшие к пальто.

— Простите, молодой человек. Если бы я знала, что вы больны, разве я позволила бы себе…

Он заставил себя взойти на высокое крыльцо трестовской конторы, открыть дверь, подняться на второй этаж. В коридорах полы еще не просохли после утренней приборки.

Секретарша, увидев его, произнесла оторопело: «А!» — и осеклась.

Ее лицо в свете ненастного утра показалось зеленоватым и испуганным.

— Управляющий?

— У себя… Пройдите.

Кабинет управляющего, обычный кабинет хозяйственника, с графиками-синьками на стене, с минералогической витриной в углу, с целым набором телефонных аппаратов, был уже затянут табачным дымком. Управляющий, полный человек с гладко выбритой головой, сидел в своем кресле, откинувшись на спинку.

— Что все это значит, как вы очутились в Горнозаводске? — с места в карьер начал он.