Виктор Сафронов - Пророки богов или Импотенты

Для всех остальных сидящих в машинах, падение переодевашки послужило сигналом к тому, чтобы они не семечки лузгали, а начали доставать стволы и расчехлять дремлющие чувства опасности и самосохранения.

Когда из придорожных кустов стали расстреливать первую машину, «посланники ада» или алавердянские бандюки из второй тут же влупили из своих помповиков в ответ, да, и тэтэшкам отлежаться в заплечных кобурах не удалось, им также хватило работы. Началась потеха с двух рук.

Нападавшие бандиты не ожидали такой прыти от убиваемых коллег. Да, что ж мы, не понимаем — совсем у них сдали нервы, когда оставшиеся в живых хлопцы, разгоряченные кровью погибших друзей и горячкой боя, ни с того ни с сего, как представители незабываемого племени штрафников — бросились на них в рукопашную атаку.

Борзовские брателы на деле оказались жидкого замеса. Широкий волчий оскал был набит гнилыми зубами. Увидев бегущих в их сторону вооруженных пацанов, которые еще успевали, и стрелять с двух рук, несколько из них, по-собачьи поджав хвосты, дернули на пяту в лесосеку. Двое были затейливо застрелены из их же оружия, а одного, с отдышкой и обмороком, как истинные гуманисты, убивать не стали — захватили в плен.

После нервно закурили. Подсчитали потери и созвонились с Алавердяном. Тот только крякнул, узнав, что из восьми бойцов, не считая водителей, трое убиты наповал, один тяжело ранен, а у остальных были лёгкие ранения. Дал команду операцию сворачивать трупы загрузить в багажник и возвращаться по месту жительства и прописки. А с пленного бандита, пылинки сдувать, холить, лелеять, чтобы ни вирус, ни бацилла по дороге его не настигли — а то и словом перекинуться о грехах наших тяжких, будет не с кем.

Этого пленного индейца даже бить не надо было. После двух увесистых оплеух его двадцать минут приводили в чувство, отливали водой, пытаясь вывести из состояния глубокого обморока. После чего, он сразу выложил всё. Оказался настоящим подарком судьбы, как источник достоверной, а главное полной информации.

Когда же, устав слушать и записывать густой словесный понос сведений, поинтересовались у пролежавшего почти 10 часов в багажнике борзовского подручного:

— Мил, человек, а звать, величать тебя как?

Тот стушевался, покрылся испариной и попросил косяку пыхнуть, видно, для храбрости. Косячок ему забили, зашнуровали по всем правилам, не забыли и про «пятку». Марыха была высшего сорта, дальневосточная. От неё создавалось эдакое кустисто-ветвистое состояние в душе. Однако, захваченный в плен взял паузу, мусолил из одного угла рта в другой этот окурок… И пока он пытался выиграть время, допросчики опять продолжили курочить его светлое, но пока не названное имя.

— Судя по росписям, ты у нас чалился за взятие мохнатого сейфа? — Обидно ржали они, напомнив былинному герою блатного эпоса не самую достойную страницу его героической биографии. — Может бабку свою ссильничал, а она от внучка залетела, а, блатной?

«Пленный румын» оказался известным местечковым уголовником. Наставник и правая рука Борзого — в узких кругах отзывавшийся на уважительное имя — дядя Паша. Именно он руководил первой бригадой рэкетиров, бомбящей ушастых фраеров, кооперативщиков и попсовиков-ларёчников.

От повествований дяди Паши, тягучих, как былины и правдивых, как батальные картины Верещагина, ниточка Ариадны потянулась к незабвенному образу врага-предателя затаившегося в их рядах. К жаждущему власти, а с ней и денег — пока ещё не вычисленному Пердоватору.

Дядя Паша гикнулся, скончался после прослушивания и просмотра видика, где с учетом требований соцреализма с безжалостной прямотой на видеозаписке была изображена его большая и искренняя любовь к захватившим его в плен. Но, главное, как понимают любители нового реалистического кино, воспетого Франсуа Трюффо, Жан-Люк Годаром и Андреем Тарковским — очень уж его угнетала мысль о пытках, которым он будет подвергнут, после просмотра копии этого занимательного фильма его учеником и по совместительству патологическим маньяком Борзым… Сердце не выдержало образного разгула фантазий и ассоциативных восприятий фантомов прошлого.

Если в босоногом пионерском детстве у всех детей главным героем для подражания был если и не Павлик Морозов, то, как минимум Мальчиш-Кибальчиш, произведенный на свет дедом известного младореформатора Егора Гайдара, Аркадием Голиковым из созданного им советского конструктора «Сотвори себе кумира». А вот у Пердоватора любимым героем был Мальчиш-Плохиш, который большую большевистскую тайну выдал за тонну печенья и бочку варенья. Отсюда и дальнейшая модель всего последующего поведения: пионер, комсомолец, коммунист, стукач и подручный бандита.