Виктор Сафронов - Пророки богов или Импотенты

Оксана сперва отказалась, но после долгой, крикливой торговли, когда уже без честного слова я согласился оплатить её расходы, потери и даже доставку (вот такой я благородный и щедрый) она согласилась. Но, как уж повелось у любящих украинских женщин, деньги вперед, и не гривны, чтоб им сказыться, а настоящие доллары.

Я согласился. Пять или шесть тысяч неполученного дохода, буквально через три часа, были в зубах принесены Оксанке и главной ее компаньенше Гале. Пришлось в условиях высокогорья, побегать по имеющимся банкам, покрутиться со своей кредиткой, но деньги нашлись.

Что ж я так суетился, что ж бегал из-за бомжатки? Все потому, что уж больно жалко мне стало этого паренька, о сорока семи годочках. Деньги прах, а душу христианскую, исходя из установок моей духовной матушки Татьяны (Медникова Татьяна Георгиевна) удастся спасти. По крайней мере очень хотелось так думать.

Как девчатам было не жалко отправлять «практически» пустой контейнер в путь на родину, однако, увидев тугой «долларовый кирпич» слепленный из разных бумажек, пришлось пойти на уступки «гарному» хлопцю. И за это вам, «бескорыстные» мои ласточки, большое спасибо.

Дельта-Л слушал музыку. Качая головой он с грустью думал о том, что пришло время отказаться от мягких игрушек и переходить к более травмоопасным.

За дверью было темно и дымно. Блистающие блики не давали сосредоточиться на истреблении в себе огнедышащих драконов.

В результате всего происходящего, он потерял шляпу, и всё сразу стало кривым и бессмысленным… «Нельзя бояться ошибиться, страшнее настаивать на ошибке» — убеждал он себя в бесплодных поисках головного убора.

Пришлось слушать музыку еще раз, т. к. он ничего не понял. Музыка ускользала и не давала охватить себя. От этого, вопрос «куда разгружать щебёнку и камни?» оставался ещё долго не разрешённым.

После определенных сварочно-сборных манипуляций с контейнером и взятки в несколько сотенных бумажках с портретом Франклина. Загруженный, некондиционер-контейнер был отправлен на складской терминал местного аэропорта. Через два дня, после всех процедур, этот домик с барахлом внутри, попал на таможенный терминал. Еще через три дня, его под моим пристальным присмотром и под мою ответственность, как сопровождающего груз поместили на воздушное судно.

За всем этим я внимательно наблюдал, чтобы не упустить «момент Гудини», это когда в закрытом и опломбированном металлическом ящике, оказывается живой человек, который в нужный момент, под аплодисменты изумленной публики, выскакивает оттуда, как черт из табакерки.

Контролировал личным присутствием и процесс отлета, а что? Загонят домик с человечком внутри на другой борт и через месяц, где-нибудь под Веллингтоном или Пулково — получитя мумифицированный труп и изъеденную трупным ядом партию мануфактуры…

Очень не люблю болтанку, меня на море мутит, даже ради того же сохранения славянской души я не громоздился на теплоход и не плыл таким способом к родным берегам. Да, по воздуху дороже, однако под допотопный шум винтокрылой птицы летел к родным берегам.

Добрались до Алма-Аты. Борт, на котором мы с контейнером летели, загрузился новой партией альпинистов и отправился обратно на очередные покорения восьмитысячников.

Пока я проходил таможенную очистку, за стеклом со стороны суверенного Казахстана появился переминающийся с ноги на ногу мятый Федя. Для меня было загадкой, как этот последователь фокусников и гипнотизеров выбрался из ящика, но, судя по всему, ему хотелось выпить, поесть и оправиться. Поэтому и пришлось изворачиваться и проскальзывать сквозь замочную скважину навесного замка… Все три желания пассажира контейнера полностью совпадали с моими.

Местное время пятнадцать часов, температура около сорока градусов в тени. Не просто жарко, а с непривычки шкуру хочется с себя содрать. Да, это вам не в столице мирового буддизма, там ущелье с приятным ободряющим и даже прохладным воздухом. Здесь гораздо тяжелее.

Дождался он меня. Мы под подозрительными взглядами местных ментов обнялись, расцеловались, словно близкие родственники. От радости встречи со «святым человеком» Федя даже прослезился…

— Куда тебя доставить? — спросил я у него.

Мой вопрос вызвал не то, что непонимание или обиду, простое человеческое недоумение, было выведено на его вытянутом лице.