Виктор Сафронов - Пророки богов или Импотенты

Темп замедляется. Это хтой-то у нас стучал… серпом по молоту… и наоборот?

Окружение требует дешевого общения, выпивания водки и буйного развлечения на сегодняшний вечер. Аморальный образ жизни взнуздал сознание. Пьяные мужики лежали вповалку вместе с землёй.

Желающих возлюбить власть, как себя самого, становится с каждым днём всё больше. Победители — «черные» персоны начинают плотно закручивать вентиль и всё увереннее рулить жизнью безмозглых.

Переходим к «Разному»… Пора вызывать санитаров.

Ему надоело критиковать собственную самокритику. До появления собеседников, пришлось устанавливать дверь, и не просто дверь, а черную дверь с красными наличниками и колонами.

Все было просто. Если существует человек, как мера всех вещей… Если существует мир — этот набор необязательных предметов, значит, рядом с ним должна быть дверь, чтобы ее открывать. Дверные петли можно и не смазывать, пусть скрипят, тогда ощущения будут полностью соответствовать жизненной правде. Единственное, что обязательно необходимо сделать — это установить на дверь броню, украсить коваными решётками и расположить по периметру камеры слежения и спаренные пулемёты. Всё для блага народа и во имя его процветания!

Добро пожаловать в приёмный пункт проката несбывшихся желаний и неосуществившихся надежд.

До покраски заборов и возведения оградок на могилах братвы, дело так и не дошло. У Феди открылись, вернее сказать подтвердились другие совершенно удивительные способности.

Оказалось, что этот не по годам развитый юноша, около пятидесяти лет, мог предсказывать разные гадости: покушения, подкопы, минирования и разные другие глупости. Бывалоча, как затоскует душа-то, поднесут ему пару стаканов угощения (позже он сам узнал, где хранится лакомое и болезное, и ему было позволено пользоваться водочным довольствием самому) его-то, и пробивало на чудеса… Свят-свят-свят…

С похмелюги, болезный Хведька, успешно разрушал планы покушений супостатов на Борзого. Чего не делал, так это только людям не мог вредить, выдавать тех, кто якобы замысливал дурное против бандитов.

Во время первого покушений на его драгоценную жизнь, Сергей Борисович Борзов от страха просто обделался. Собственным дерьмом, очень заметно измазал все вокруг. А не надо было требовать в лимузине белый, кожаный салон. Свидетели произошедшего говорят, что воняло страшно, но главное не запах, главное, что жив остался. Федя тогда еще долго щеголял в саморучно отстиранных от дерьма хозяйских штанцах и кашемировом пальтеце.

После этого доверие к Феде было безграничным.

Когда же Федя, по своей манере, завывая дурным голосом, остановил машину, готовую по хозяйственным нуждам въехать на территорию временно занятую врагом, т. е. на сотки поместья Борзова… Фургон быстро откатили под забор соседа, упрямо отказывающегося продать участок… И… Через несколько минут, он рванула мелкими частями в тротиловом эквиваленте… В результате чего в соседних домах посыпались пуленепробиваемые стекла, а уведенные в сторону трое бандитов остались живы. Сейчас, Федюшу стали уважать и рядовые члены содружества.

Когда люди Борзого стали искать Федю, чтобы разузнать, почему его не было рядом с умирающим Алаюрдой, их поиски не увенчались успехом. Пропал, как сквозь землю провалился.

— Дело с этими божествами темное, до конца науке не понятное, хорошо еще, что порчу на меня самого не навели, — думал Борзун, поглаживая сломанную челюсть и пытаясь хоть этим себя успокоить. — Да, нам, истинным христианам, людям в охотку посещающим православные храмы и истинно верующим, в дебрях чуждых религий делать нечего.

Как не жаль было терять Федю, как не тяжело оставаться без ясновидящего пророка, а пришлось. Свернули люди Борзова свое хозяйство и в спешке отправились в родные места продолжать нести людям зло и несчастья.

А дело было проще простого. Когда Федю вывели из серебристого авиалайнера и привезли в монастырь, для поиска объекта под кодовым названием «Ёптыль-алаюрдык» он первое что приметил, это огромное количество нищих, юродивых и просто попрошаек. Что-то внутри у него дрогнуло, повеяло теплом, вспомнился родной дом в деревне под Птурском, маманя с крынкой парного молока… Можно дальше не говорить, понятно, что он забыл и про задание, и про строгий приказ охранять помирающего оранжевого дедушку.