Владимир Дружинин - К вам идет почтальон

— У Харта есть деньги, — сказал он., — Если ты будешь доказывать своим, что Харт врет, тебе от этого легче не станет. Только красным поможешь.

Я ждал, что́ будет дальше.

— Ты упрямый парень, капитан. Эта история с пленными из двести шестого лагеря — главный его козырь. Он не отвертится, если его как следует прижать. Будь спокоен. Поверещит, конечно, но ускользнуть не удастся. Пятьсот легко можно взять, а то и тысячу. Разумеется, он попросит у тебя гарантию, — ну, что ты, дескать, благодаришь преподобного Харта за трогательную проповедь о твоем сыне и проклинаешь красных. Несколько строк. Что с тобой, шкипер?

Не знаю, как я не ударил его. Не помню, как я сумел удержаться, чтобы не разбить эту подлую рожу. Я только схватил его повыше локтя и крепко сжал.

— Не смейте трогать моего Акселя, — сказал я. — Не смейте трогать! Слышите!

«Жаль, что Харт уехал, — думал я, спускаясь с лестницы. — Я бы поговорил с ним. Проклятые проходимцы! И зачем власти пускают таких сюда. Я бы и на пушечный выстрел не дал подойти к нашей земле».

В зале горланили янки. Стиг стоял у их столика с полотенцем и подносом.

Я вышел на улицу, сделал несколько глотков прохладного воздуха и вдруг понял — нет у Харта никаких сведений об Акселе. Им нечем доказать, решительно нечем — вот в чем дело. Поэтому-то они суют мне свои деньги. И Аксель, может быть, жив. Они выдумали насчет Сибири, насчет русских, — это ведь для них козырь. Козырь для них, и больше ничего. Непременно надо рассказать Арвиду. Пусть знает, кого он принял в своем городе.

Но где же правда об Акселе? Неужели я никогда не найду ее! Ей-богу, все точно сговорились, чтобы спрятать от меня правду.

В сквере ветер шевелил мормонские плакаты, сыпал песок на скамейки. Я сорвал один плакат, скомкал и сунул в мусорный ящик. Я собирался проделать то же с остальными, как услышал:

— Дядя Рагнар!

— Остренькая! — вырвалось у меня. — Ты почему здесь?

Христина зябко ёжилась, на ней была легкая кофточка с рукавами до локтей.

— Там пьяные, дядя Рагнар. Я боюсь.

— Ты что? К себе в дом боишься? — удивился я. — Сама хозяйка — и боится.

— Я не буду жить там, дядя Рагнар.

— Ты с ума сошла, девочка!

Но нет, она, оказывается, решила твердо. Она больше ни за что не вернется к Стигу.

— Стиг нехороший, дядя Рагнар.

Ей трудно было говорить. Дрожа от холода, она стояла передо мной и никак не могла выговорить, что́ же у них там произошло. Но в конце концов я понял.

В дополнение к ви́ски и закускам, к своему ячменному кофе, он и ее хотел пустить в продажу. Свою троюродную сестру! Каков негодяй! Ну и дела творятся в городе! Когда буду у Арвида, обязательно скажу ему обо всем. Девчонка выбежала из «Веселого лосося» в чем была и теперь хочет взять свои вещи. Но она боится войти, пока там галдят янки.

— Что ж, так и будешь сидеть, девочка? — сказал я. — Замерзнешь ведь.

Не думал я, что придется еще раз навестить заведение Стига Лауриса. Но не оставлять же девчонку на улице. Я ввел ее туда и прямо предложил Стигу выдать вещи.

Он заартачился, но я пригрозил полицией. Так как он и после этого еще пытался спорить, я пообещал ославить его на весь город. Тогда Стиг, ворча, пропустил ее за прилавок, она шмыгнула в свою каморку и через несколько минут вышла в тоненьком пальтишке, с чемоданом и свертком, из которого торчали щипцы для завивки.

— Это всё, что у тебя есть? — спросил я. — Плоховато. Но ты не огорчайся.

— Я в суд подам. Стиг выделит мне мою часть.

Мы стояли теперь на панели. Ветер поднимал песок, невидимый в темноте, он лез в глаза и за воротник.

Какой же негодяй этот Стиг Лаурис! Еще нос задирает перед порядочными людьми. Что выдумал! Будто он доверенное лицо у самого бургомистра, у доктора Скобе!

И я спросил Христину, правда ли, что Стиг выполняет поручения бургомистра.

Нет, этого она не знает. Стиг ездил куда-то в моторке бургомистра, — это верно. И потом ходил очень довольный. Купил сахар у спекулянта и принимал этот товар, добытый на черном рынке, не в задней комнате, как бывало обычно прежде, а у прилавка. Христина заметила ему, что так поступать неосторожно. На это Стиг заявил: «Всё равно, в случае чего есть кому выручить».

— Ладно, — сказал я. — Рано или поздно Скобе поймет, с кем имеет дело. Ну, где же ты устроилась, девочка?

— Пока нигде.

— Вот так раз! Куда же ты пойдешь?

— У меня есть подруги, дядя Рагнар. Я сейчас к Инге Бергваль. А если у нее не найдется места, то к Эльзе… Вы не беспокойтесь, дядя Рагнар. Большое вам спасибо.