Юрий Шамшурин - В тайге стреляют

Порывшись, взводный достал из сумки новенькие шелковые носки, несколько батистовых носовых платков, завернутых в плотную лощеную бумагу и обвязанных узорной розовой каемкой. Они были сложены треугольничками, каждый в отдельности. В уголке, в обрамлении зеленых листьев были вышиты красные розы и под ними непонятные значки. Хозяин, видимо, свято хранил эти платочки. Они были словно только что из-под утюга. В юрте вдруг повеяло чем-то удивительно приятным, что хотелось попробовать на язык. Назарка, не зная, что это за запах, вопросительно поднял глаза на дядю Гошу.

— Дорогие духи, высший сорт! — заметил Тепляков и шевельнул ноздрями. — Буржуйская привычка духами все обрызгивать!

— «Победи, любимый! — внятно прочел Фролов и шмыгнул носом. — Твоя Элеонора».

Бойцы угрюмо молчали.

— Победил! — мрачно подытожил Кеша-Кешич и шумно вздохнул.

Раскурив наспех скрученную самовертку от чьего-то услужливо протянутого окурка, Фролов взял пакет. Заклещив папиросу зубами так, что кончик ее задрался кверху, и щуря глаз от едкого дыма, он надорвал конверт, проверил его на свет. Помедлил и неторопливо развернул вчетверо сложенный лист. Начал читать про себя, пошевеливая растрескавшимися губами. Присмиревшие красноармейцы с любопытством вытягивали шеи, сгибались к командиру, обдавая его затылок теплом своего дыхания. Каждому хотелось разобрать хоть строчку из чужого послания. Почерк был мелкий, ровный, с наклоном вправо.

— Ага! — не то удивленно, не то испуганно воскликнул Фролов и вскочил, будто подкинутый невидимой пружиной.

Красноармейцы настороженно уставились на командира и безостановочно чиркали спичками, ярко озарявшими тесное пространство стола. Фролов скомкал взволновавшую его бумагу и засунул в конверт. Спрятал в нагрудный карман гимнастерки, старательно застегнул пуговицу. Затем сгреб бумажник и сумку, в которую одним движением запихал все вещи.

— Отделенный и Назарка, идемте! — распорядился взводный, натягивая волглый полушубок. — Я скоро вернусь! Всем разом не дрыхать! Слушайте дозорных. Старшина Кеша-Кешич за главного!

Пригнувшись, Фролов ринулся в дверь. Уже за порогом натянул на голову папаху, лихо заломив ее набекрень, В сырой шинели и мокрых валенках было знобко, неуютно. Назарка ежился, передергивал плечами и сердито бурчал. Ему хотелось спать. Над глазами покалывало. Чуть приотстав, он и Тепляков молча следовали за взводным.

Ночь уже надломилась. Облака уплыли, и на востоке точно приподняли черный необъятный купол неба: у горизонта прорисовалась узкая сероватая стежка. Исподволь она ширилась, светлела, оттесняя звезды к зениту. Потом над лесом проступили более яркие краски. Рельефно обозначились неподвижные вершины деревьев. Над домом-казармой стал виден жестяной петух-флюгер.

— Куда? — поравнявшись с Тепляковым, шепотом осведомился Назарка.

— До комиссара! — шепотом же ответил дядя Гоша.

— Удачно! Удачно! — проговорил Фролов. Он замедлил шаг, дожидаясь спутников, и дружески опустил руку на плечо Назарки. — Удалась хитрость! Не напрасно столько ночей караулили. Твой Цыпунов не брехун!.. А ты, Назарка, настоящий боец! Будь моя власть — именным золотым оружием наградил бы тебя!

— Что такое? — Назарка ничего не понял из фроловского словоизлияния и вопрошающе повернулся к Теплякову.

— Т а к это он — шутит! Хвалит, что ты молодчина, не побоялся к убитому ползти. Документы-то у него, видать, важные объявились!

«Однако от Байбала шел этот русский, — переворошив в памяти недавнее, подумал Назарка. — Байбал же сказал тогда, что важного гостя к юркому человечку пришлет. Только почему обязательно русского? А может, совсем другой?..»

Свернули на следующую улицу, которая кончалась у крутого приречного обрыва. Через минуту оказались у штаба — высокой избы, срубленной из толстых лиственничных бревен. К парадному входу вело широкое крыльцо из массивных плах с выбитыми посередине щербинами. Совсем недавно здесь помещалась инородческая управа и приезжие из наслегов якуты поясно кланялись «начальникам». А сейчас ветерок слабо колыхал красное полотнище, особенно яркое в лучах занимающегося утра.

Фролов сильно постучал, и немного погодя заспанный дневальный открыл дверь. Он загородил своим грузным телом вход и попросил:

— Может, повремените малость, товарищи? Сей минут лег. Поди, и не разоспался. Прошлую ночь тоже на ногах...

— Недосуг ждать!