Юрий Мишаткин - Схватка не на жизнь

Отдав адъютанту сводку для пересылки ее в министерство пропаганды, Канарис пригласил к себе шефа штаба «Валли» генерала Лахузена. Коротко пересказав недавний конфиденциальный разговор с фюрером, который был недоволен разведывательной деятельностью абвера, чьи расходы превысили 31 миллион рейхсмарок в год, адмирал задал два заранее подготовленных и коротко сформулированных вопроса. Первый: как планируется наращивание подрывной работы в Сталинграде? И второй: когда резидент в Сталинграде начнет информировать о потенциале и производственной мощности заводов?

Лахузен, не задумываясь, ответил по порядку на оба вопроса.

Руководимый полковником Гансом Пиккенброком (любимцем адмирала) разведотдел заслал в январе в Сталинград группу из восьми человек. Группа поступила в распоряжение резидента по кличке Хорек, хорошо законспирированного с 1939 года и сделавшего все, чтобы свести до минимума возможное разоблачение органами НКВД. Задание у группы — подготовить ряд крупных диверсий на заводах.

— С Хорьком осуществляется лишь односторонняя связь, поэтому советская контрразведка лишена возможности запеленговать его рацию, — добавил Лахузен. — Донесения о мощности промышленных объектов Сталинграда и их местонахождении наш резидент будет пересылать с курьерами через линию фронта.

— Кто включен в группу? — спросил адмирал.

— Выпускники «Зондерштаба Р». Резидентура «Особого штаба Россия».

— Русские?

— Люди без родины, — уточнил генерал. — Члены различных русских эмигрантских партий, украинские националисты, власовцы из РОА [8] РОА — так называемая «Русская освободительная армия», сформированная в Германии бывшим советским генералом Власовым. . Инструктаж осуществлял Эрлих, хорошо знающий довоенный Сталинград.

— Засылка произведена параллельными группами?

— Так точно. Предложенная вами тактика одновременного забрасывания в тыл противника двух групп полностью себя оправдала. Когда недавно в Ростовской области одна из групп вышла из повиновения, вторая, контрольная, уничтожила ее. Меня смущает лишь трата дополнительных средств — расход горючего, амортизация транспорта, лишние комплекты вооружения и средств связи. Результаты же определяются деятельностью половины агентов. Вы сами изволили напомнить, что фюрер недоволен большими расходами военной разведки…

— Для выполнения особо важных заданий не стоит скупиться. Главное — результат. Особенно сейчас, когда армия на пути к Волге и стратегически важному для русских городу. История простит нам все, но только не бездеятельность и топтание на одном месте. — Адмирал перебрал в стакане карандаши и тихо, вкрадчиво продолжил: — ОКВ [9] ОКВ — штаб верховного командования вооруженных сил Германии. придает взятию города, носящего имя советского лидера, первостепенное значение. Не позднее конца июля Сталинград будет взят. И абвер не может остаться в стороне от победы германского оружия на Волге.

Давая понять, что аудиенция окончена, адмирал устремил взгляд на полированную поверхность стола, откуда на Канариса смотрело тусклое отражение седовласого человека с прилизанной и разделенной на пробор прической.

Он умел быть немногословным и при беседе с Лахузеном не напомнил генералу, что последние неудачи подорвали престиж абвера. Реабилитироваться в глазах фюрера и СД можно лишь созданием в Сталинграде сильной боеспособной группы агентов. Успешное осуществление крупномасштабных диверсионных актов, наводка бомбардировщиков на русские заводы — только это поможет возродить утраченную славу абвера и руководителя военной разведки «третьей империи».

Первую ночь в Сталинграде Антон Свиридов (известный в своем кругу больше как Селезень) провел на вокзале, с трудом отыскав место на лавке. Спать в сидячем положении, к тому же в тесноте, было не слишком удобно.

Ночь прошла неспокойно. То своим хождением будили соседи, то за окнами громко и тревожно кричали паровозные гудки, то затекала левая рука, которую Антон подкладывал себе под щеку. Но, главное, уснуть не давал гомон. Люди умолкали лишь при гудках паровозов, пугливо прижимая к себе детей и узлы. Эвакуированным казалось, что они вновь слышат вой сирены воздушной тревоги, такой знакомый за долгий путь от родных, оставленных частями Красной Армии мест.

Забылся тяжелым сном Антон лишь под утро, но тут же был разбужен разговором женщин, которые жаловались на свою судьбу: