Сергей Заяицкий - Внук золотого короля

Приключение с иностранцами улетучивалось из памяти, чем ближе Володя подходил к дому. Когда он дошел наконец до двери и позвонил три раза, он уже не мог ни о чем думать, кроме как о предстоящем свидании с отчимом. Тот, наверное, напустится на него за то, что Володя опоздал к обеду. Сам отчим хотя и не отличался аккуратностью, но от других требовал ее с необыкновенным ожесточением.

Отпер один из жильцов (они жили в густо заселенной квартире большого кирпичного дома); его отчим и мать сидели за столом и обедали.

— Ну, вот и твой дармоед пришел, — сказал отчим, злобно поглядев на Володю. — Нахулиганился вдоволь, теперь пожрать надо. Житье!

Он был человек лет тридцати пяти, с глупым лицом, напоминающим слегка злую собачью морду. Звали его Петр Иванович Улиткин.

Володина мать, робкая и смирная женщина, с некоторой тоской поглядела на Володю и покачала головой.

— Все опаздываешь.

— А что ж ему не опаздывать! Знает, что все равно ему жрать дадут. Дармоед и есть дармоед.

— Вы не волнуйтесь, — сказал Володя, — я есть не буду.

— Как так не будешь?

— А вот очень даже просто.

— Это что ж, ты мне, что ли, в пику?.. Вот, мол, подыхаю с голоду... Так, что ли?

— Не так, а вот не буду есть. Не хочу.

— А я тебе говорю: ешь!

— Не желаю!

— Ешь, сукин сын!

Володя ничего не ответил, а взяв с подоконника потрепанную книжку, принялся читать.

— А, ты так!

Петр Иванович вскочил, вырвал у него из рук книжку и швырнул ее в окно.

Володя побледнел и сжал кулаки, но мать, словно догадавшись о его намерениях, встала между ними.

— Что ты, Петя? — сказала она мужу. — Тебе вредно волноваться.

— Да уж загонит меня в гроб твое отродье. Ну... ешь.

Володя сделал движение к двери.

— Куда?

— Книжку-то надо поднять.

Мать махнула рукой.

— Я схожу. Ты уж садись.

Она вышла.

Володя, нахмурившись, сел за стол и взял ложку. Но есть ему было противно, хотя и хотелось после купания.

— Его, верзилу, кормят, одевают, обувают, — сказал Петр Иванович, — а он еще сцены закатывает... Приводит в раздражение. Да ведь мне стоит слово сказать, и духу твоего здесь не будет... Я и тебе и матери твоей благодетель. Дармоед... Ученый какой. Школу кончать...

Он выпил большую рюмку водки.

— Ну, а она где шатается? Тоже одна порода! Марья!

Володина мать принесла книгу и положила ее на стол.

— Тебе кто велел книгу приносить?

Та робко уставилась на мужа.

— Мальчишки бы, пожалуй, утащили... она ведь рубль стоит.

— А... рубль стоит?...

Он взял и снова швырнул в окно книжку.

— А кто позволил за нее рубль платить? Кто позволил? Твои деньги?

— Мои... это из тех, что я за белье получила... Помнишь, шила...

— Все равно... кто здесь хозяин, я или ты?

— Да что ты, Петя?

— Молчать! Говори, кто хозяин!..

— Ну, ты...

— Да, я! Так ты это и знай и помни... Дура этакая!

Володя вскочил.

— Вы не смейте так ругаться!

— Что-о?

— Володечка, — закричала мать, — милый, что ты!..

— Да, не смейте так руга...

Он не договорил, ибо Петр Иванович нанес ему здоровый удар кулаком прямо по челюсти.

Очевидно, это был день крупных сражений.

Володя ответил ударом наотмашь и от этого удара Петр Иванович вдруг скрючился, схватился за живот и заорал:

— Убил! Убил!

Марья кинулась к нему.

— Петенька! Голубчик!

И, обернувшись к Володе, сказала с упреком:

— Ах, что наделал, душегубец!

Но у Володи еще сильно горела челюсть, и ему было не до жалости.

Он сердито посмотрел на мать, махнул рукой и вышел.

— И чтоб духу твоего!.. Чтоб духу не было!.. — орал Петр Иванович.

Володя пошел на грязный, раскаленный двор, где ребята играли в чижика и, не зная, что делать, направился к воротам.

«Ни за что не вернусь», — думал он. И тут же с болью в сердце подумал, что ему деться некуда.

Он даже плюнул, до такой степени противно ему было это сознание.

Какой-то карапуз, пробегая мимо него, прошепелявил:

— Клейменый!

Он легонько дал ему по затылку и мрачно вышел на улицу.

И первое, что он увидел, был тот самый роскошный автомобиль.

Из него вылезал бритый незнакомец.

— А, ты вот где? — сказал он. — Я приехал знать... Твой мама и папа тебя пустят... ко мне?.. Я хочу коварить с твой мама и папа?

— Пустят, — сказал Володя, усмехаясь. — Они вот меня из дому выгнали.

И сказав это, он тут же пожалел, что сказал. Зачем было этому незнакомцу знать его семейные дела. Но слово не воробей.

— Выкнали? — переспросил незнакомец с интересом. — О, какой дело! Хочешь ехать со мной?